– Диана, что там такое творится в ООН на самом деле?

– Нанимают все больше сотрудников.

– Можно подумать, у них бюджет резиновый – мы, случайно, свой долг перед ними не погасили?

– Само собой, нет, – ответила она. – Они просто готовятся к более серьезной задаче.

– Это какой же?

Появилась испанская риоха.

– Скажем, – ответила Диана мгновение спустя, – к роли официального правительства планеты Земля.

Директор ЦРУ подавился бурбоном. Не насмерть.

– Никогда не считал себя демагогом. – Константин Мельников глядел сквозь тонированное окно президентского поезда, прослеживая взглядом обшарпанные домики и извилистую полоску небольшой лиственной рощицы, обозначавшую, что здесь по равнине протекает речушка. – Но в самой сущности власти таится соблазн.

Они сидели за обеденным столиком, тарелки и остатки закусок уже убрали, между ними оставалась лишь бутылка водки. Анатолий Петров молча сидел с недопитой первой рюмкой в руке, а президент пытался напиться.

Учитывая ситуацию, в этом не было ничего удивительного. У харизмы сильной личности имелись свои пределы, и хотя ум в этой стране (в отличие от Америки) уважали, лишившись всего остального – служб безопасности, невысказанных угроз, жестокого обещания страшной смерти от радиоактивного яда в жилах, – самоуверенный лидер миллионов вдруг почувствовал под ногами довольно тонкий лед.

Анатолий никогда особо не интересовался экономикой. На жизнь он не жаловался, так что бессмысленные дискуссии и споры о сравнительных недостатках капитализма, социализма и всего прочего неизменно вгоняли его в скуку. Бедные будут всегда. И будут трудиться в поте лица независимо от взявшего власть режима, так что даже их жизнь не очень изменится, да и изменяться ей некуда.

В книгах по истории он видел старые фотографии. Лохмотья и сгорбленные спины крестьян, могучих женщин и тощих мужчин, что глядели в бессмертие фотоаппарата с ничего не выражающими лицами и глубоко запавшими глазами, словно говоря будущему: мы ничего от тебя не ждем, поскольку уже все потеряли.

С тех давних времен мало что изменилось. Люди ступили на Луну и обрели возможность говорить практически с любым из обитателей Земли, однако крестьянский удел в любой стране не сделался менее тяжким. На земле, на заводах, у мусорных куч и гор старых компьютерных мониторов. Уклад их жизни оставался племенным, поскольку к этому людей привела эволюция. Все остальное – лишь ложные претензии.

И величайшая из претензий принадлежала человеку напротив космонавта, разъезжавшему по небу в колеснице подобно космическому архангелу. Изливая на подданных свое благословение, одаривая быстролетным вниманием, раз за разом обещая лучшее будущее.