57

С приходом весны в Маннеране настала невиданная жара, перемежаемая частыми дождями. Городская растительность впала в буйство и заполонила бы все улицы, если б ее ежедневно не вырубали. Все было зеленым, зеленым, зеленым: дымка в воздухе, дождь, свет, сочащийся сквозь листву, и сама глянцевая листва, распускающаяся на каждом балконе и в каждом саду, – казалось, даже душа твоя зеленой плесенью обрастает. Торговцы специями натянули зеленые навесы над лавками. Жена вручила мне длинный список привозных деликатесов из Трейша, Велиса и Мокрых Низин: она замышляла устроить пир в честь наречения нашей старшей дочери ее взрослым именем, Лоймель. Приглашена была вся маннеранская знать, в том числе и те, кто тайно принимал наркотик вместе со мной, меня это забавляло. Швейца старшая Лоймель не пригласила, считая его грубияном, да его и в городе не было – уехал куда-то по делам.

Я, как образцовый муж, ходил по магазинам, пробиваясь сквозь зелень. Дождь только что прошел, над крышами лежало зеленое небо. Меня окутывали восхитительные запахи, от которых слюнки текли – но вдруг в мозгу вздулись черные пузыри, и я стал Швейцем, который торговался на пристани со шкипером, что пришел с ценным грузом из Сумарского залива. Я остановился, чтобы насладиться смешением наших личностей. Швейц скоро поблек, и я, Ноим, вдохнул запах свежего сена с Кондоритских лугов под теплым солнцем позднего лета, а затем стал директором банка, ласкающим гениталии другого мужчины. Не могу передать, каким жгучим было это последнее ощущение. Я общался с этим банкиром не так давно, но не увидел в нем склонности к нашему полу. Как же я мог проглядеть нечто подобное? Либо я вообразил себе это ни с того ни с сего, либо он скрыл от меня эту часть своей личности. Но возможно ли такое сокрытие? Меня огорчали не его предпочтения, а моя неспособность совместить только что увиденное с тем, что открылось мне во время сеанса с ним. В этот момент чья-то рука коснулась моей, и кто-то тихо сказал:

– Мне надо поговорить с тобой по секрету, Киннал.

Мне? Это был Андрог Миан, архивариус верховного септарха – маленький, седой, с острым личиком, совсем не похожий на искателя запретных удовольствий. Его привел ко мне герцог Сумарский, один из первых, кого я завербовал.

– Хорошо, только где? – сказал я. Он показал на заштатный храм через улицу, посредник стоял у входа, зазывая клиентов. Я не понимал, как можно говорить по секрету в храме, однако пошел. Миан отправил посредника за контрактными бланками и сказал мне на ухо: