— А чем вам Антонина Круглова не угодила? В марте 1947-го?

— Воровка-то безногая?

— А Феликс Коваленко в декабре? Ребенок же!

— Вот тут каюсь. Не люблю подростков. Наглые твари. А этот — тот еще волчонок. Подошел, огня спросил. Маленький, засранец, а уже курит. Видно, по какой дорожке пойдет.

Даже через стену было слышно, как Шорин заскрежетал зубами.

— А Виктор Плотников? — наконец продолжил он глухо.

— Значит, про Глазунова и без меня знаете. Хорошо. А про Плотникова еще не выяснили? Полюбопытствуйте, что он делал в Левантии во время оккупации. Весьма, гм, поучительная история.

— А вы, кстати, что делали в том же месте в то же время?

— Пытался выжить, извините, если вам это неприятно. Отстал от поезда — не смог эвакуироваться. Нашел единственную работу, дающую кусок хлеба. Не по специальности, преподаватели истории почему-то оказались не слишком востребованы. Уборщиком. По десять часов вытирал кровь, гной и прочие… неаппетитные вещи. Потом на мне ставили опыты. Как на крысе. Выжил — и даже обрел некоторые способности, которых раньше не имел. История не героическая, но и не позорная.

— Значит, вы не убийца, а жертва фашистских экспериментов…

— Давыд Янович, вы сотрудник милиции, а потому должны понимать важность точных формулировок. Во-первых, эксперименты на мне проводил не фашист, а советский ученый Антон Хайков, хорошо, как я понимаю, известный вашей, гм, супруге. Спросите у нее — она вам подтвердит, что в пылу научных изысканий он мог просто не заметить оккупации. Румыны… немцы… Ему было важно закончить работу. А во-вторых, я никого не убивал.

— Вы же сами только что признались…

— Признался в том, что забирал особые способности у вышеозначенных лиц. Которые, будучи преступниками, использовали свои способности явно не во благо общества и государства. А то, что они помирали через день-другой после нашей встречи — это уж не ко мне. Я знаю, что воздействие Смертного — штука малоприятная, но вот что поделать — такова уж моя особенность. Я тоже не выбирал, кем родиться…

— Зачем вы это делали?

— Чудак-человек! Я же вам объяснил: на благо родины. Вы же знаете, у нас осталось не так много драконов. Еще один будет не лишним. А то и два, и три… Мы с вами оба увеличиваем поголовье драконов… Несколько разными методами.

— Ты меня с собой не равняй, — Шорин прорычал это тихо, но так низко, что звук отозвался у Арины в костях.

— Простите, если доставил беспокойство. Успокойтесь, вот, водички выпейте.

В ответ раздался рык. Арина попыталась вскочить как-то успокоить Давыда, но Моня ее удержал