Степан бы не признался, но он очень продрог, поэтому лишь согласился, слабо кивнув. Раз сегодня Ибенир не собачится, то грех отказываться.

В такой ранний час поместье герцога спало — коридоры пустовали, и граф чувствовал себя куда комфортнее — не было слуг, которые всегда смотрели на него, как на последнее отребье. Не может же Степан набить морду чужому слуге только за это. Но те взгляды правда бесили.

Герцог привел их то ли в гостиную, то ли в приемную: несколько диванчиков и кресел, журнальный столик и маленький стеллаж с книгами у одной из стен.

Ничего примечательного, кроме бордовых обоев с золотыми узорами и роскошной хрустальной люстры и ужасно дорогих часов из черного дерева с серебряным циферблатом и…

Да, Степан явно поторопился, назвав эту комнату скромной. Наверно весь его замок столько не стоит, сколько одна эта комната с мебелью.

Они сидели в неловком молчании, впрочем, кажется, дракону было побоку на неловкость и тишину.

Ну, знаете, просто очень странно сидеть в комнате с боссом, с которым вы всегда обычно… ммм, скажем так, конфликтовали, да, сидеть и думать, какого вообще согласились на это чай?

И в голове скользит мысль, что умереть от пневмонии — самое оно, но возвращаться на улицу под ледяной ветер уже как-то не хочется и сидишь такой, мол, что же делать? И не делаешь ничего.

В дверь постучали, и, когда герцог позволил войти, дворецкий бесшумно вкатил тележку с сервизом и чайничком.

Степан почувствовал небольшой стыд за то, что так спонтанно и своевольно заявился к герцогу: теперь, вот, пожилому человеку пришлось ночью вставать, чтоб обслужить их.

Дворецкий Эдгар расставил чашки, разлил чаю, и так же тихо удалился, не проронив ни слова. Степан задумчиво пялился на уродливые печеньки.

Стоит сказать, что попаданец, к своему стыду, относился к той категории людей, которых достаточно бесплатно вкусно накормить, подгадав нужное настроение — и все, он уже ваш лучший друг, постоянный покупатель и вообще, почти стал вашим личным “агентом Орифлейм”, поэтому расскажет о вас всем, кого знает. И тем, кого не знает, тоже.

Об этой своей темной стороне он никогда и никому не говорил. Но дракон, сволочь, видимо, что-то прознал. К счастью Степана, печенье оказалось на вкус таким же отвратительным, как и на вид, поэтому можно считать, что вербовка провалилась.

— Почему вы так хотели, чтоб я потерял титул? — вампир трудом проглотив кусок абсолютно несъедобной печеньки, но эта печенюха, зараза, застряла комом в горле. Да еще и весь рот расцарапала.

Мда уж, словно Степан сам выпечку к столу делал — так же ужасно.