– Вообще-то я и сам тут в первый раз, – признался он. – Конечно, слухи ходили, но вот так чтоб своими глазами… – Он мучительно сглотнул, будто ему скормили целую ложку касторки. – Пойдемте к медсестринскому посту, спросим там.

Пост медицинской сестры представлял собой гранитную стойку в форме полумесяца, уставленную телефонами (не представляю, правда, куда они могли звонить из Дуата) и заваленную планшетами. На ней же располагался компьютер (еще одна новинка для Дуата) и знакомый с виду каменный диск размером с большую тарелку, посередине которого торчала треугольная пластинка. Зачем нужны солнечные часы, озадачилась я, если солнца здесь не бывает?

За стойкой спиной к нам возилась невысокая грузная женщина, расписывая на белой доске имена пациентов и время приема лекарств. Ее блестящие черные волосы были заплетены в косицу, свисавшую вдоль спины подобием огромного бобрового хвоста, а белый чепчик медсестры едва держался на ее широком затылке.

Мы были уже на полпути к стойке, как вдруг Бес замер и хрипло прошептал:

– Это она.

– Кто? – удивился Картер.

– Плохо дело, – забормотал Бес, которого я никогда не видела таким бледным. – И как я не догадался… Ладно, ребята, дальше идите без меня.

Я пригляделась к медсестре внимательнее. Со спины было видно только, что фигура у нее весьма внушительная: шея толще, чем мое туловище, руки мясистые, как окорока, и у кожи какой-то странный фиолетовый оттенок, но в целом я не поняла, чем она так сильно напугала Беса.

Я повернулась, чтобы спросить его напрямик, но Бес уже успел юркнуть за один из горшков с гибискусом и скрючиться за ним. Как будто этот чахлый кустик мог замаскировать его гавайскую рубашку.

– Бес, прекрати. Это глупо, – сказала я.

– Ш-ш-ш! Я невидим!

– Ладно, у нас нет времени на это, – вздохнул Картер, решительно направляясь к стойке. – Пойдем, Сейди.

– Прошу прощения, – громко обратился он к медсестре.

Та обернулась, и я ойкнула от удивления. Согласна, это было не очень вежливо, но я не удержалась, потому что медсестра оказалась гиппопотамом.

Нет, ничего обидного я не имела в виду. Она правда была гиппопотамом. У нее была вытянутая широкая морда с носом в форме перевернутого сердечка, жесткие усики, маленькие ноздри и широкая пасть с двумя здоровенными нижними резцами. Маленькие черные глазки почти терялись в складках толстой кожи, зато обрамляли эту физиономию роскошные густые черные волосы. Фигура ее тоже впечатляла: белый халат на ней не сходился, открывая взорам лифчик от бикини, который – как бы это выразиться поделикатнее? – пытался решить весьма серьезную задачу на редкость скудными средствами. Ниже выступал огромный розовый живот, наводящий на мысли о последнем месяце беременности.