Альдебаран с омерзением поморщился. Употреблять части кого-то живого в пищу? От одной этой мысли по телу пробегала дрожь неприязни.

– Просто отвратительно, лучше уж действительно песок.

– Не могу не согласиться…

– И все же ты нашел там какое-то подобие жизни.

На это Антарес не ответил. Только подпер голову рукой, на которой явственно проступали изогнутые фиолетовые линии, точно сплетение нитей. Некоторые уже заметили это и шептались, разносили слух дальше. Все знали, что до исчезновения душа Антареса не была ни с кем сопряжена. Теперь самые любопытные неистово гадали, кто же покорил самого Верховного. Альдебаран смиренно смотрел на друга без всякого осуждения, которым могли бы его наградить иные. Антарес рассказал ему немного, но достаточно для общего понимания вещей. Эквилибрумов непросто шантажировать на почве кровных уз, ведь их почти ни у кого и нет, а половина из тех, кто таковые имел, не ценили своих родственников. Но Антарес любил свой генум – Альдебаран это видел и чувствовал, – пускай тот и состоял из приземленных. Если информация об этих душах попадет в недобрые руки, то дело для Антареса могло обернуться просто катастрофически.

– Столько всего изменилось. – Антарес выронил слова с легкой меланхолией. – Я совсем отвык от этого. Возвращение из сомниума. Каждый раз все иначе. Все меньше и меньше знакомых. Столько наших друзей погибло, а другие и сами пока в сомниуме. Я будто и не домой вернулся.

– Минуло пять тысяч Генезисов, – аккуратно напомнил ему Альдебаран. – Это много. Кто-то возвращается и после двадцати тысяч, и даже ста. Но я тебя понимаю, вновь становиться собой в новом окружении всегда нелегко. Я помню, как сам очнулся после шестисот сорока двух. Была робкая надежда, что все сведения обо мне уже истлели и я смогу уйти на покой, но тартские дети из отдела Душ и Жизней хранят все целыми эрами.

– Мой рекорд сомниума – девятьсот восемьдесят пять Генезисов. Тогда я думал, что лучше уж сразу умереть, чем выносить это мутное состояние дольше. И вот где мы теперь. Мы все засыпаем и возвращаемся в мир по-разному, пересекаясь промежутками жизни, когда то нам позволяет судьба. Я рад, что нам с тобой в этом везет.

– И что же теперь? Что ты будешь делать дальше?

Антарес пожал плечами, рассматривая документ.

– Для начала изучу все, что произошло за пять тысяч Генезисов моего отсутствия. К сожалению, времени на восстановление после сомниума мне никто, похоже, не даст.

Эквилибрумам, выпадающим из жизни на долгий промежуток времени, всегда предоставляли возможность хотя бы пол-эллера прийти в себя и изучить важные новости, вернуть свой именной идентификатор, сбережения, найти старых друзей, воссоздать манипуляциями сломавшиеся дома вещи. Вернуться в систему жизни. Но Антарес был необходим всем здесь и сейчас.