82-й год эпохи тридия

Ортиз вываливает на стол передо мной стопку исписанных листов.

— Полюбуйся, — со сдержанным недовольством говорит он.

— Вы пишете роман, господин председатель? — любезно интересуюсь я.

Брови Ортиза сурово сдвигаются.

— Этих рапортов хватит на несколько романов, Блад. И их более чем достаточно, чтобы тебя, друг мой, посадить, — многозначительная пауза. — Я делаю скидку на то, что треть из всех этих приключений — плод распалённого страхом и ненавистью воображения твоей команды, но остальное…

— Вот ведь графоманы! — ухмыляюсь, — больше года прошло, а всё никак не испишутся! Интересно, чего рассчитывают добиться этими своими писульками.

— Сам-то ты как думаешь? — нервно вскидывается Ортиз. — Полагаешь, у меня дел больше нет, кроме как от тебя то одно дерьмо отскребать, то другое? Вот тут, например, — председатель выхватывает из стопки первый попавшийся рапорт, — речь о том, что ты опять порезал солдата. Написано, что едва не убил! Причём провинностей за ним не числилось!

— Это случайность, — вяло возражаю я, — увлёкся на тренировке. Но ведь я ж его сразу и зашил. С ним всё будет нормально, через пару месяцев вернётся в строй. И готов поспорить, рапорт по этому случаю написали все, кроме пострадавшего. Хотя только мы с ним и знаем, как дело было на самом деле.