Альдан стиснул кулаки до хруста и, подобрав по пути небольшой сундук с травами, вышел из дома.

Я взялась за нож, и слезы закапали на доску.

Нет, Альдан, лучше ненависть, чем презрение.

Что угодно, только не презрение.

Вот и пригодились новые наработки для Живы. Когда Альдан отдал растирку, дальнейшее прошло ровно так, как и предполагали близняшки. Косома почувствовала себя лучше и тут же на радостях заковыляла хвастаться коленями перед соседкой.

Когда Альдан забирал полученный от заимодавца свирюлл, тот состряпал на лице улыбку, а также обронил несколько весьма прозрачных намеков. Он был не прочь породниться с таким кудесником, как Альдан. Близняшки, сидевшие неподалеку на расписной лавке, заулыбались.

Травник, в это время мысленно истолокший в порошок редкий камень и перемешавший его с Живой, догадался, что и сам стал жертвой хитрости предприимчивых девиц. Все ясно: его положение в Линдозере улучшилось. Дом справный, дурная слава мельницы позабылась, ремесло и продажа лекарств приносят доход, да и самого травника в городе видят намного чаще. Стоило ли удивляться, что заимодавец, прозорливый человек, проявил настойчивость? Да и свирюлл, который Альдан приобрел по сходной стоимости, тоже был в некоем роде подтверждением достатка.

Оценив размер выставленной на него ловушки, травник поспешил откланяться.

– Куда ты?! – воскликнула Ула, торопливо вставая и словно ненароком заступая проход.

– Сегодня еще есть дела.

– Уж не Яния ли? – Девушка поджала губы и взглянула на сестру в поисках подмоги.

– До встречи.

– Ты так исхудал! Совсем тебя эти пришлые изжили, – участливо, как ей, должно быть, казалось, произнесла Мория.

Сделав над собой усилие, травник смолчал и, отстранив Улу, вышел на улицу.

У дома Дан встретил Косому, которая с заговорщическим видом поманила его за собой. Решив, что дело снова касается коленей, травник со вздохом отправился за ней. Но каково же было его удивление, когда старушка привела его в сарай, где под тюфяком с соломой стоял сундук, какой обычно дают за девиц. Не успел Дан опомниться, как Косома вытащила из него платок, да такой красивый, что даже искушенному глазу было чем полюбоваться: густой, каким-то чудом сохранившийся, багряный цвет полотна был расшит узором из золотых и серебряных нитей, словно луговые травы да цветы затейливо вьются в лучах рассветного солнца.

– Это еще батюшке моему княж Заря пожаловал. Он его от дикого кабана спас, – с гордостью сказала старушка. – Здешние мастерицы так не умеют, тонкая работа. Как бы круто в жизни ни приходилось, достану, и печаль – не печаль. Смотри, будто ветер травы легонько треплет. Так вот, Данушка, прими платок этот заветный в дар.