Альдан понял: сегодня, в антрацитовом мраке чащи, он найдет свою судьбу.

«Иди через лес, путник.

Пусть касаются плеч твоих ветви деревьев, пусть болотные кочки сами ныряют под ноги. Не бойся коряг – твоих стоп им не коснуться. Не бойся лиходеев – их здесь нет. Не бойся тварей лесных – все они спят сейчас.

Что тревога твоя, путник?»

Мне пришлось немного поплутать, чтобы отыскать озеро во влажной темноте леса. Хорошо, что ночь не пугала. Словно путник из того отрывка, что мне удалось перевести из таблиц, я шла вперед. Кажется, истинный смысл сказания стал мне понятен, только пламя лихого отчаяния толкает вперед, во мрак, на поиски нового путеводного света.

Спотыкаясь о камни и непрестанно жаля стопы о сорняки, я выбралась на берег, с которого жительницы Линдозера обычно полоскали белье, и направилась дальше, туда, где сгущалась молочная дымка тумана. На дикий берег.

Я стянула с шеи свою обрядовую ленту и ступила в озерную воду. Звездные лики отражались в ее глади. Камень как будто почувствовал, что пришло его время, налился тяжестью, потеплел.

«Проходи, путник! Нагой садись на дощатый пол, склоняй голову, принимай дары. Заведут хоровод сестры, будут касаться тебя руками, каждая будет что-то шептать, травами да цветами посыпать, глиной да пеплом голову окроплять.

Дыши, путник! Живи, путник! Стань тем, кто ты есть, путник!»

Старая сказка и тут преподала мне урок: быть честным – все равно что нагим.

– Хэй, Крылатая! К тебе обращается колдунья Пути Разрушения Лесёна. Колдунья… огня.

Здесь нельзя быть другой. Здесь я должна быть самой собой. Только так можно пробудить древний обычай.

– Прошу у тебя помощи в ночь летнего Солнцеворота! Укажи дорогу, помоги…

– А вот на это я бы посмотрел.

Я оступилась на скользком иле и упала.