Кругом царила неопределенность: времени нет, бесконечности тоже; есть только иные измерения, иные планы и иные люди, которые все это видят. Может, Тристан любил Каллума? Или Парису? А может, обоих? Или ни его, ни ее? А вдруг он обоих вообще ненавидел? Почти ни хрена не верил им, но их его недоверие не смущало, ведь они и так были в курсе – да неспроста? Возможно, Тристан и не видел своего места в игре этой пары? Подумав так, прикинув степень собственного идиотизма, Тристан представил, как Либби разочарованно смотрит на него и слегка покачивает головой.

Может, это ее он любил? И подлинное безумие заключалось в том, как отчаянно он сопротивлялся чувствам?

Неважно, чего Тристан желал, куда важнее было во что-то поверить. Перестать разглядывать кусочки и увидеть картину в целом. Он хотел пользоваться магией свободно, а не бороться с ней. Хотел того, чего не понимал.

Тристан расхаживал по раскрашенной комнате, яростно протаптывая дорожку от апсиды и до двери. Движение, однако, не помогло рассеять туман непонимания, но и сидеть Тристан не смог бы. Тогда он закрыл глаза и потянулся к чему-то плотному, ощутил в воздухе тугие волокна. Защитные чары дома, наложенные Нико и Либби, напоминали решетку, прутья которой было не расшатать. Тристан подождал, а потом попробовал нечто иное: стать их частью, соединиться с ними.

Себя он ощущал теперь как искорку жизни, одновременно на своем месте и нет. Получалась этакая медитация. Тристан сосредоточился на связи с окружением, но чем глубже уходил он в собственные мысли, тем сложнее становилось осознать себя в физической реальности. Лишенный зрения, Тристан ориентировался, полагаясь на чувства и память: твердые половицы, запах горящей растопки в камине, атмосфера особняка, который он сам же и наводнил магическими аномалиями, – все это он отбросил вместе с предубеждениями. Он был нигде и везде, никем и всем одновременно. Избавился от необходимости принимать форму.

К его немалому удивлению, откуда-то из неизвестного времени зазвучал голос Парисы:

– Тебе надо обзавестись талисманом, – сказала она. – Найди такой, держи при себе, и больше не придется гадать, что есть настоящее.

Тристан испуганно распахнул глаза и увидел, что стоит на том же самом месте, под куполом раскрашенной комнаты, а рядом – никого и ничего.

Куда же он тогда перемещался? Да и перемещался ли? Может, Париса как-то забралась к нему в голову или то были воспоминания? Кто сотворил тогда эту магию: она или он?

Как тут не гадать, что реально, а что – нет?

В конце концов Тристан встряхнулся и поднялся на ноги. Помедлил немного и, поразмыслив, написал на листочке бумаги то, что знал и понимал только он, а потом убрал его в карман.