И вот, оставшись без Либби, даже потеряв надежду вернуть ее, Эзра не видел иного выхода, кроме как пойти на крайние меры. Если он хотел сорвать планы Атласа Блэйкли, то надо было самостоятельно нейтрализовать Общество.

Первым делом предстояло убрать с доски одну из фигур Атласа.

Взлом чар был самой простой частью. Двадцать лет назад Эзра встроил в них размыкатель, точно по своей фигуре, о котором не узнал бы ни один из последующих классов. Эзра с легкостью мог проникнуть в дом, проскользнув через единственное измерение, которого не видел больше никто, но вот что делать потом – уже другое дело. Куда более сложное.

Он в некоторой степени представлял, кто из шестерки кандидатов больше всего ценен для Атласа, а кто нет. Либби, Нико и Рэйна составляли триумвират силы, а значит, Атласу понадобятся все трое. Тристан… было в нем то, о чем Атлас умалчивал, и что, возможно, делало Тристана стержнем задумки.

Но кого бы Эзра ни выбрал, нужно было еще убедить Атласа, что он мертв. Ушел.

Иллюзия?

Нет, кое-что получше. Нечто убедительное.

Нечто дорогостоящее.

– Знаю того, кто тебе поможет, – пришел ответ, когда Эзра закинул удочки, пошерстив в кругах не столь законопослушных. Русалка, бросили ему так, словно это слово оставляло во рту дурное послевкусие. – Обойдется недешево, но если деньги есть…

– Деньги есть, – сказал Эзра.

Тип, известный как Принц, через русалку передал Эзре анимацию. Она была тошнотворной и безликой, невыразительной и вялой. Болванка, непримечательная модель трупа, встретившего жестокий конец.

– Тебе надо будет придать анимации лицо, – сказала русалка высоким, визгливым голосом, похожим на звон бьющегося стекла. У Эзры даже что-то случилось с внутренним ухом, отчего он на секунду потерял равновесие. – Чтобы анимация была полной, она должна будет заменить того, кого ты близко знаешь. Человека, чьи лицо и пластику ты изучил дотошно и можешь воспроизвести.

Это, замерев на миг, осознал Эзра, значительно сужало круг выбора. Но если уж он собирался увести у Атласа одно из его сокровищ, то пусть будет то, без которого он точно обойтись не сможет. Либби и Нико были ключом и замком, а Эзра, который ходил через двери, знал, что одно без другого бессмысленно.

Либби, еще не увидев Эзру, почувствовала его присутствие в комнате. Слух у нее был острый, к тому же что-то вроде эхолокации оповестило Либби о его появлении. Она почувствовала его, ощутила вызванный им разрыв во времени. На мгновение Эзра, увидев, как переменился ее взгляд, даже испытал укол совести.

Но лишь на миг.

Похищение стало той еще задачкой, решить которую было мало шансов, – и это при его-то способностях к путешествиям во времени. На руку сыграл малый рост Либби и то, что удалось застать ее врасплох. И когда они проходили сквозь дверь, раздался всего один звук: ее крик, эхо которого не смолкало, пока они не прибыли туда, куда Эзра ее затащил. Потом ее голос стих, спичкой полыхнув напоследок.