Гвен выгнула бровь.

— Хочешь сказать, они могут горланить эту дурацкую песню всю ночь напролет? Так, что ли?

— И гораздо дольше, если только сил хватит, — сказал Бенедикт, щурясь на веселого, разрумянившегося эфирреалиста. — Одно не понятно. Откуда мастер Ферус знает столько куплетов?

— Я и сам был когда-то воздухоплавателем! — выкрикнул Ферус. И тут же возгласил, хором с горсткой других посетителей: — Semper fortitudo!

Гвен издала негромкий стон.

— Fortitudo, мисс Ланкастер, — повторил мастер Ферус, спрыгивая со стола на свой табурет с грацией (или же с пьяной беспечностью) человека куда более молодого. — Вот старое, очень старое выражение, даже по моим стандартам. Вам известно, что оно означает?

— Силу, — не задумываясь, ответила Гвен. — «Всегда сильны».

— Да, но какую силу? — уточнил Ферус, перекрикивая рев нового певца, выводящего очередной куплет песни.

В нем огурчик фермера Лонга случайно свалился в выгребную яму, и Гвен ничего не желала знать о его дальнейших приключениях.

— Сэр?

— Существует великое множество разновидностей силы, но fortitudo подразумевает нечто особенное… — В целях демонстрации старик потыкал пальцем в бицепс Бенедикта. — Не такую грубую силу, вовсе не такую. Это слово означает нечто большее: внутреннюю силу, несгибаемую целеустремленность, моральное мужество. Силу, потребную для того, чтобы продолжать сражаться перед лицом, казалось бы, неизбежного поражения. Для того, чтобы честно нести службу, даже когда никто об этом не знает и не заботится… — Он покрутил остатки пива в своей кружке, пристально глядя на Гвен. — И силу, нужную для того, чтобы принести себя в жертву ради блага других, даже если вместо этого можно пожертвовать кем-то еще. Особенно в таком случае.

Гвен коротко улыбнулась.

— Надо же, как…

— Нестерпимо банально? — быстро предположил Ферус.

— Я хотела сказать «интересно», — смиренно ответила ему Гвен.

— Да ты настоящий дипломат, — заметил Бенедикт.