– Это всего лишь меч. Он очень тяжелый: в дороге пусть он покоится на твоем плече. Он пригодится, чтобы прокладывать себе путь через ветки и поражать возможных противников. Но лучше замахнуться им издалека, чем пытаться использовать его вблизи.

– Я поняла.

– Ты знаешь, что пугает тебя больше всего? – спросил он с сомнением.

Он не хотел отвлекать ее, пугая слишком рано. Но на самом деле она не могла сказать, что пугает ее больше. Опыт последних нескольких недель, мягко говоря, пересмотрел ее критерии. Раньше она, не задумываясь, ответила бы, что пауки, медузы, подойти слишком близко к оврагу или зайти слишком глубоко в воду. Но теперь, когда она регулярно путешествовала по небу, когда она дышала под озером и пережила столько за одну ночь, не забывая, конечно, о нескольких призрачных духах, демонах, драконах…

– Посмотрим, – сказала она, пожав плечами с грохотом железа.

Изольда схватила поводья, и быстрее, чем Брисеида могла себе представить, ее друзья навсегда исчезли из ее поля зрения.

Прилив тревоги охватил ее при виде этой новой реальности. Все было кончено. Возможно, она их больше не увидит. Больше никогда. В голове мелькнула мысль: неужели она нашла здесь свой самый большой страх? Не обычный страх, а вполне вероятная реальность, к которой она явно недостаточно подготовилась. Она сильно дунула через щель в шлеме. Она не могла позволить панике взять верх над ней так скоро, черная гора была еще далеко. Она заставила себя снова вздохнуть, долго и глубоко.

Две женщины уже приближались к северным воротам.

– Всадник отправляется за помощью в Тулузу и Кастрас, – властно объявила Изольда стражникам у ворот.

Изольда, дочь сенешаля, была известна всем: солдаты беспрекословно отдали приказ открыть ворота.

– Спасибо за все, – сказала она Брисеиде, как только ворота открылись, и поднялась решетка. – Да пребудет с вами Господь.

Она отпустила упряжку, сделала шаг в сторону, и Брисеида подстегнула свою лошадь, которая, не раздумывая, бросилась вперед.

Она думала, что осталась одна, когда несколько минут назад потеряла из виду своих друзей. Но истинное одиночество она познала, выйдя на равнину, покинутую крестьянами, которые ушли укрыться за городскими стенами до прихода живодеров. Пустота, разверзшаяся под ее ногами, пронзила ее грудь и засосала внутрь, как торнадо. Перед ней, в конце полей, возвышалась черная гора, внушительная темная масса.

– Это здесь, – объявила она своему коню, направив меч в ту сторону, куда указывали ее опасения, как бы проверяя, работает ли ее внутренний компас.