Рука Рейнара легла на крошечное плечо Эфолы. Его ладони больше не были неуклюжими и не дрожали в самый неподходящий момент. Девочка вдруг улыбнулась сквозь сон, показав беззубую десну.

– Рейн, Рейн, Рейн, – торопил Зикмунд, раскачиваясь всем корпусом, – ну скажи же! Ты принес конец света, как обещал? Ты закончишь это все?

«Да когда же вы все заткнетесь?»

– Ничего я не принес, Зик, прекрати! Все будет хорошо.

– Лейнал!

Медовые глаза Эфолы раскрылись, следом зашевелился и приподнялся на локте Тернорт. Рейнар, не в силах больше сдерживаться, сгреб сонных детей в объятия, прижал к себе, зарылся лицом в густые волосы дочери и ощутил, как по щекам заскользили соленые дорожки, теряясь в бороде.

– Лейнал…

В покоях Редриха Шарке развязали глаза. Она долго моргала, привыкая к свету и убранству: такой роскоши ей видеть еще не доводилось. Золото было везде. Оно сверкало в фресках, которыми были расписаны стены, на балках кровати с балдахином, на спинках кресел и стульев, на рамах зеркал, в которых отражались фигуры короля, Гримвальда, Последующих, Морры и ее самой. Если и было в этой комнате что-то грязное и уродливое, то только она, Шарка, в платье цвета болота, со своим рябым лицом простолюдинки…

Но королю до этого, казалось, не было дела. Он усадил ее в кресло, не боясь, что она его запачкает. Слуга помог ему снять шлем, и Шарка наконец рассмотрела его красивое, гордое лицо. Пусть в воспоминаниях Рейнара он был моложе, годы его не испортили. Лишь глаза, янтарные, как пламя, каких она ни у кого никогда не видела, словно запали. Редрих рассматривал ее с любопытством, без злости, но даже этот мягкий взгляд заставлял сжаться все до последней мышцы в теле Шарки.

– Я не желаю тебе зла, девочка, – произнес он и отвел взгляд, заметив, как ей неуютно. – Я знаю, что Сиротки тебя обманули, заставив служить им. Морра мне все рассказала. Я не виню тебя.

Шарка кинула Морре беспомощный взгляд. Баронесса его не поймала: она и Гримвальд были заняты чем-то у стола. Без Рейнара Шарка растерялась: некому было подсказать, как говорить с королем, чтобы не потерять его милости.

– Мы с тобой на одной стороне, – продолжал Редрих. – Ни ты, ни я – не убийцы, как Хроуст. Я всегда лишь хотел мира для королевства. И если мои решения были жесткими, то лишь потому, что иногда слов недостаточно. Нужны меч и щит.

Кажется, он на что-то намекал. Но откуда ей было знать, как правильно слушать слова высоких панов и тем более королей? Рейнар уверял, что о Щите Редрих не догадывается, иначе сразу бы отобрал у него такой ценный Дар. Но что тогда король пытается сказать?