— Должно же в тебе быть что-то кроме тоски и одиночества?

— И то верно…

— Ты пытаешься заткнуть в себе слишком большую дыру, Антон. Ты суёшь в неё Марту, своих и чужих детей, Клюсю, Лайсу, «Макар», судьбы мира. Меня вот запихнул. Но дыра слишком большая, и всё проваливается. Однажды ты тоже в неё упадёшь. Свалишься сам в себя и утонешь. Я готова умереть, чтобы этого не случилось, но и это тебе не поможет.

— А что поможет?

— Не знаю. Меня ведь на самом деле нет.

— Если тебя нет, то ничего нет.

Я обнял её и прижал к себе, остро, до боли в сердце наслаждаясь осязанием её тела. Как мне этого не хватает там.

— Не надо, Антон, — Нетта мягко высвободилась из моих объятий и отодвинулась. — Будет только больнее, ты же знаешь.

— Ты как всегда права, Нетта. Ты знаешь меня как никто. А значит, знаешь, что хотя ты права, к Сумерле я всё равно пойду. Не могу не пойти, потому что хочу уже узнать, какого хера. И что с этим теперь делать.

***

— Нашёл у кого спрашивать! У нейки! — послышался сзади недовольный голос.

— Фигля?

— Вы, голубки, как-то подзабыли, что, пока вы тут обжимаетесь, бедная мёртвая Фигля лежит в гробу. Как-то этот сеанс терапии затянулся, не находите? Там, в конце концов, жёстко!

— А тебе не пофиг, раз ты такая мёртвая?

— Похоже, я ещё недостаточно мёртвая. Надо догнаться.

— И… Э… Какие на этот счёт идеи?

— Отведу тебя к Сумерле, конечно. Вот уж у кого смерти полны карманы!

— Фигля! — вскинулась Нетта. — Как ты…

— Замолкни, нежить. Так надо, и ты это знаешь лучше прочих. Не забывай, кто ты и зачем ты. Не делай вид, что ты не ты, а он — не он. Ваши обнимашечки очень трогательные, но от судьбы не уйдёшь.