– Спасибо за все, что вы сделали для нас.

– Завтра, – отозвалась миссис Грин, – я поеду в Ирмо и привезу моих мальчиков.

– Это замечательно.

– Три года назад вы были неправы, – продолжила миссис Грин. – Вы струсили, и люди продолжали гибнуть.

Они рассматривали друг друга в тусклом свете потолочного светильника под тихое урчание работавшего на холостом ходу мотора. Наконец Грейс вымолвила то, что не говорила раньше никогда и никому:

– Я сожалею.

Миссис Грин слегка наклонила голову.

– Хорошо, что вы сегодня пришли. Спасибо. Одни мы бы не справились.

– Никто из нас не справился бы с этим в одиночку.

Грейс дремала в кресле у кровати Патриции. Та проснулась около четырех утра, резко и тяжело дыша. Подруга откинула с ее лица мокрые от пота волосы.

– Все кончено, – сказала она.

Патриция разрыдалась. Грейс сняла туфли и устроилась рядом, баюкая ее словно ребенка. Затем пришла физическая боль, и Грейс помогла Патриции добраться до ванной и ждала за дверью, пока та сидела на унитазе. Казалось, все ее внутренности превратились в жидкость и покинули ее. Но едва она успела спустить воду, как пришлось упасть на колени и вытошнить из себя что-то еще.

Грейс помогла ей вернуться в постель и сидела рядом, наблюдая, как та без остановки ворочается с боку на бок. Тогда она нашла и открыла «Хладнокровное убийство».

– «Поселок Холкомб стоит среди пшеничных равнин западного Канзаса, – начала читать Грейс своим мягким низким голосом с красивым южным акцентом, – в глухом краю, который прочие канзасцы обозначают словом „там“. До восточной границы Колорадо всего семьдесят миль, но синева неба и пустынная прозрачность воздуха в этих краях напоминают скорее Дальний, чем Средний Запад. Местный акцент цепляет слух характерным для жителей прерий растягиванием гласных, гнусавостью ранчеро; здесь в обычае носить штаны в обтяжку, „стетсон“ и остроносые сапоги на высоком каблуке. Земля тут плоская, и открывающийся вид своей бескрайностью внушает почти благоговейный страх: табуны лошадей, стада коров и белая россыпь элеваторов, высящихся величаво, как греческие храмы, видны задолго до того, как к ним приблизишься»[57].

Она читала, пока не взошло солнце.

Глава 41

Глава 41

Патриция увидела Мисс Мэри еще раз, последний.

Два дня длилась лихорадка, так что это вполне могло быть сном, но, когда Патриция стала старше, она уже не помнила, во что была одета в день, когда Картер сделал ей предложение, не помнила, проводили ли школьный выпускной Блю на улице в прекрасную погоду или в спортзале, потому что шел дождь, не помнила даже даты собственной свадьбы, но никогда не забывала, как, проснувшись однажды ярким ноябрьским днем, почувствовала на щеке сухую гладкую руку и увидела около кровати старые черные туфли.