– Ты дотрагиваешься до него.

Уоллес поднял голову.

Хьюго стоял рядом с ним на коленях и гладил по спине. При этих словах Мэй его рука застыла на месте, и Уоллес почувствовал ее вес.

Хьюго с трудом выдавил из себя:

– Ты?..

– Жив? – спросил Руководитель. – Да. Он жив. Он мой подарок тебе, Хьюго, береги его. Я легко могу забрать его у тебя. И я не замедлю объявиться здесь, если возникнет такая необходимость. Не разочаруй меня, Уоллес. Я делаю на тебя ставку. И не хотел бы пожалеть об этом. Я совершенно уверен: последствия могут оказаться разрушительными.

– Мое сердце, – прохрипел Уоллес, чувствуя, как оно громоподобно бьется о грудную клетку. – Я чувствую свое…

Хьюго поцеловал его. Взяв лицо Уоллеса в ладони, он поцеловал его так, будто это было последним из того, что он в жизни делает. Уоллес выдохнул ему в рот, его губы были теплыми и мягкими. Пальцы Хьюго вжались ему в щеки, и ощущение этого невозможно было сравнить ни с чем, испытанным им прежде.

В глазах Уоллеса взрывались звезды. И он сделал единственно возможное.

Он поцеловал Хьюго в ответ. Он вдохнул его в себя и почувствовал вкус мяты на его языке. Уоллес поцеловал его от всего сердца, отдавая все, что мог отдать. Он плакал, а может, плакал Хьюго, или же плакали они оба, но это не имело значения. Он целовал Хьюго Фримана что было сил.

Хьюго отстранился, но совсем немного, и прижался лбом к его лбу.

– Привет.

– Привет, Хьюго.

Хьюго попытался улыбнуться, но у него это не получилось.

– Все это на самом деле?

– Думаю, да.

И Хьюго поцеловал его снова, и поцелуй был сладким и радостным, и Уоллес ощутил его всем своим телом.

Он целовал Уоллеса в губы, в щеки, в веки, когда Уоллес, не в силах больше смотреть на него с такого близкого расстояния, закрыл глаза. Он вбирал губами его слезы и повторял:

– Ты настоящий. Ты настоящий. Ты настоящий.