Сармат не знал, сколько дней он провел в беспамятстве. Когда он поднялся, его тело еще было слабо – он сделал несколько шагов, пошевелил отнимающейся рукой и оперся на длинный столик, чтобы перевести дыхание.

Затылком почувствовал, что он в чертоге не один. Чуть обернулся, улавливая движение – слишком быстрое для каменного слуги.

– Сармат-змей. – Йоким Прихвостень коротко ему поклонился. Он стоял у дверей – при оружии, в доспехе, отдаленно напоминавшем гранитный панцирь Ярхо. Сармат с неудовольствием заметил, что тот мог бы убить его одним мизинцем – и что слуги не сообщили ему о постороннем, только провели Йокима по горе.

Давно он не чувствовал себя настолько уязвимым. Хуже, чем в дни солнцеворотов.

Сармат подцепил кувшин пальцами правой руки – нарочно, чтобы ее испытать. Было тяжело, и поначалу он расплескал воду мимо чаши. Позже – наполнил ее до краев.

– Тебя послал мой братец? – Рот свело. То ли от холода воды, в которой дотаивали кусочки льда, то ли от лживой улыбки. – Как любезно с его стороны. Вот что значит настоящая братская забота.

Йоким насупился.

– Мой предводитель хочет узнать…

– Нет, дружок. – Сармат обернулся. – Наперво я тебя расспрошу.

Может, он и беспомощен, но слова – это его оружие, и беседа не загонит его в тупик. Не хватало еще отчитываться перед псом Ярхо.

– Знаешь ли ты о том, что случилось со мной при Старояре? – Ему казалось, прошло достаточно времени, чтобы о его ловушке услышали все Княжьи горы. – Надеюсь, что знаешь. Это ведь часть твоей службы – все знать и слышать, не так ли?

Сармат был одет в одну длинную исподнюю рубаху, мнущуюся у босых лодыжек; он был нечесан, взмылен, помят и тихо говорил с человеком, который вот уже много лет не боялся ни железа, ни княжьего гнева – и все же в глазах Йокима мелькнул огонек опасения. Так смотрят на буйных людей, от которых не знаешь, чего ждать.

Сармат многое делал для того, чтобы его боялись. Если было надобно, разыгрывал искру безумия: он с трудом бы ответил, где начиналась эта игра и где заканчивался его собственный неуравновешенный нрав. Йокима было не испугать, но Сармат оказался не в том состоянии, чтобы любезничать: сегодня он весь состоял из слабости, сожалений и злобы.

– Так, – ответил Йоким хмуро. – Мой предводитель…

– Ш-ш. – Сармат отставил чашу. – Ты вынюхал, кто за этим стоял? Кто опустил тело моего брата на дно ущелья и заставил меня поверить в то, что я слышал его рык? Витовичи?

Йокима не успел совладать с лицом, и его передернуло. Так ему не понравился Сарматов тон.

– Хортим из рода гуратских князей.