Стараясь дистанцироваться от всей этой свалки, Экер выглядывал сквозь оконные рейки. Они пересекали одно из крупных озер страны, и по его безотливной поверхности плыл огромный плот обугленных трупов. Ему это напомнило моргуара, которого он однажды заметил у побережья Корнуолла.

Оперши голову на рейки, Экер позволял свежему воздуху себя охлаждать. Бок его по-прежнему жгло там, где хирургическое лезвие доктора Менгеле откромсало его от Менга. Если им только удастся держаться подальше от произвольных излишеств зверинца Менгеле или машин убийства из Биркенау или Бжезинки, все будет хорошо. За предрасположенность Менгеле к коллекционированию всяческих уродов он благодарил ту сущность, что за ними присматривала. Она явно спасла им жизнь.

В тот день, когда их отправили железной дорогой в Аушвиц, всемогущее это существо, должно быть, осознало их потенциал. Их поезд вез румынских евреев и более обычной нормы – богатый ассортимент уродов: женщину с двумя носами, еще одну с ослиными ушами, два комплекта четверняшек и маленькую девочку, у которой вместо волос на голове было овечье руно.

Они с Менгом были первыми близнецами, прибывшими в лагерь, кто оказался соединен вместе. Много часов они провели на пустынном участке в объятьях друг друга, пока из шквала дождя не возник доктор Менгеле. Он появился с двухколесной деревянной тележкой, которую толкал еврей из Ковно. Тележку украшали туристские наклейки из Хелмно, Белжеца и Собибора. По-прежнему сочлененных близнецов погрузили в тележку, и доктор Менгеле показал, куда везти – сквозь цветочные клумбы, удобрявшиеся экспериментальным месивом из человеческой крови и молотых костей.

– Zwillinge, zwillinge, zwillinge, – сопел генетик.

В двадцати ярдах за Der Weg zur Himmelfahrt («путем к небесному странствию») еврей с тележкой стал погружаться в сочащееся болото грязи и крови. Там Менга и Экера нежно сгребли в отцовские объятья Менгеле и унесли на его безопасную плантацию. И нечеловеческое марево коммандо «Мертвая голова» концлагеря Аушвиц виднелось из далекого Равенсбрюка за сотню миль.

В недели вслед за их разделеньем доктор Менгеле был к близнецам очень внимателен. Менгу покупал в «Доме Диор», Париж, красивые платья, суетился из-за каждого атласного халатика и бархатной ленточки, что несочетаемо обряжали Минотавро-образную фигуру получеловека. Доктор настаивал, чтобы Менг носил ярчайшие красные губные помады, а сам сочувственно слушал, когда близнец страдальчески молил его о «теле, как у Мэй Уэст; упорном теле – с изгибами, что просто не кончаются».