– Вся история – более или менее вопрос дозировки.

Его эректильные волосы поползли и ощетинились, как хохол какаду, а кожа вся заблистала неестественным глянцем. У него в черепе сидела красноглазая мартышка. Его сопровождал безответный непокой. Он принял на борт то, насколько все это бессмысленно; пора задуматься о сотне лет жизни; знание незнания.

Вокруг Царя Бритв витала аура печали у него внутри, кою не могло рассеять нисколько самосознанья.

Ассоциация близилась к своему завершенью. Он слышал, как республиканцы играют «Джо МакДоннелла» «Вулфи-Тоунов» – самый сердитый и меланхоличный звук на свете.

– У тебя есть только ты. Ты сам – сын с тыщею лучей в животе.

Уж не впервой было ему ловить себя на том, что он размышляет о единственных тварях на этой земле, кому он мог близко сопереживать, в ком мог признать нечто вроде собственной родни, – о Менге и Экере, этих недоносках непослушанья, этих гаерных шутах, этих клоунах пантомимы.

Последние два года он пытался связаться с ними – никогда не прямыми каналами; это бы насторожило его врагов, пока сам он в ослабленном состояньи. Но, пользуясь всеми заклинаниями из «Календаря Волхва» он отправлял автоматоны, применял астральные проекции, письмена в небесах, формации болезней и облаков, крайние температуры, эмиссаров животных и людских… однако всякое явленье оказывалось тщетным. Рука судьбы отчиканила лучше его старанья.

Земля Мертвых оберегала своих.

В конце концов, Экер оказался слишком уж церебрален. Потому следовало сосредоточиться на Менге. Но хотя получеловек оставался восприимчив к собакам, к несчастью, эта масса параной и обсессий, что у него считалась мозгом, с такою работой справиться не могла. Единственный раз удалось Хоррору заслать ясное сообщенье в морок его разума – и то получеловек решил, что ему мнится, будто это доктор Менгеле пытается заставить его припомнить что-то малозначительное. Последнюю группу жуков, что он отправил, дабы они выложили собою посланье на полу перед Менгом, счастливый придурок растоптал в говно и из всей колонии приготовил teufelsdröckh (бесов навоз).

– Не считай никого счастливым, покуда он не умер. – Бледные глаза Хоррора сияли от воспоминаний.

Он припоминал тот час, когда доктор Менгеле подарил ему близнецов. Обстоятельства были ужасны и жестоки. Церемония – лишь мимолетное отчаянье, а вот контекст, в котором они были ему переданы, образовал самый отвратительный сценарий, коему он свидетельствовал в Аушвице, – но то была сказка, которой он себя займет в другой день.