Для зимнего воскресенья на Порчфилд-сквер то был обычный ход дел. Экер смахнул с солнечных очков путаницу светлых волос. Брат его боролся с неким недавно приобретенным гибридом воспаленного своего воображенья, он же уселся успокоительно полистать газеты за минувшую неделю. Пос ле их неудавшейся экскурсии на поиски Хоррора он решил покамест прекратить все поисковые операции и пожить нормальной жизнью.

С великим elan Менг скинул себя и муху с потолка и сам соскользнул по стене первобытным танцем, вколачиваясь в любое отверстие, какое только мог найти в боровшемся с ним насекомом. Они с треском рухнули на столешницу тяжелого викторианского буфета и скатились с нее в облаке франжипана. Менг вбуривал тушу свою в те области мухи, где не сияло никакого света.

Конечный результат эротического неистовства получеловека никогда не подвергался сомненьям. Муха лопнула, окатив торжествующего Менга таким количеством желтого говна, что и на вигвам хватило б.

– Кстати, напомнило, – жалость населяла голос и физиономию Экера. – На «роллз-ройс» старика – «Серебряный призрак» 1925 года – нужно поплевать и натереть. Будь шимпаинькой и притащи лестницу.

Преобладанье афродизьи (френологический термин, предполагающий склонность к половой страсти; Экер вычитал его определенье в медицинском словаре) в характере Менга было мотивацией семидесяти процентов его действий – остальная тридцатка, вероятно, оставалась костною глупостью; но полудурка все равно невозможно было не любить. Экер опустил газету и поглядел поверх нее.

Вечерний свет из эркерных окон омывал его брата, стоявшего, как Конан из «Fleurs du Mal», а две крупные мушиные ноги высовывались из-под ворота его ночной сорочки – живой шашлык в венке из грязного внутреннего органа. Еще одна неприглядная нога свисала из ноздри, легонько покачиваясь туда и сюда, когда он двигал головою.

– Итак… – по лицу Менга стекали комки желтых соплей, – …это было неебически сладко; лучше французского пердежа!

Экер вздохнул. Зришь ли ты мужа, прилежного в своем занятьи? Он предстанет пред царями.

На его колене «An Phoblacht» раскрылась на статье, где подробно описывалось, как в Ирландии действовала система допросов Каслрея и судов Диплока. Экера едва ли трогал фоторазворот с чередою ирландских узников, избиваемых британскими солдатами.

Длина большой палки бесконечна.

Он переворачивал страницы, его вниманье лишь наполовину уделялось скользившим мимо заголовкам: «ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ СМЕРТЬ ЮНОШИ ОТ САНГВИНИЧЕСКОЙ АПОПЛЕКСИИ» или же – непосредственно под вырви-глаз-картинкою Белла МакДоналда, раммерскейлзского помещика, который сопровождал гроб на выезде из Мейза, – поэтической шапке: «МЕЛАНХОЛИЧЕСКАЯ КОНЧИНА; ПОКОЙНЫЙ СКОНЧАЛСЯ ОТ ЯВЛЕНЬЯ ГОСПОДА БОГА» («Утверждает тюремная администрация»). «An Phoblacht» – все равно что художественный ньюгейтский календарь.