Сомнений не было никаких. Снимок был сделан с торца стола, старушка Мэриэтт смотрела в объектив, сидя вполоборота, и Диноэл быстро сообразил, что фотограф, не желая забивать естественное освещение искусственной подсветкой, постарался свести ее к минимуму и воспользовался солнечным днем, встав со стороны окна, или окон, расположенных слева от стола.

– Ты хорошо сохранилась, – заметил Дин, включая сканер. – И, похоже, вышла в большие начальники… Ну-ка, что за секреты откроет нам эта картинка?

Четкость съемки свободно позволяла прочитать ярлык на подкладке пальто, висевшего в глубине неведомого кабинета, но ракурс и положение рук сидевшей Мэриэтт, случайно или не случайно, были таковы, что практически никаких существенных опознавательных знаков в кадр не попало.

– Под рукой договор, – бормотал Дин, присматриваясь к деталям, разрастающимся в квадрате курсора. – Печатная форма, заполнена от руки… Старая книга, переплет потрепан, название – увы… Календарь – тоже толку чуть, жаль… А вот это что?

На углу стола, по правую руку от вышедшей в начальство Мэриэтт, стоял снимок в деревянной оправе. Даже без сканера на нем можно было разобрать человеческое лицо – точнее, пол-лица, потому что другую половину непроницаемо скрывал поток черных волос, оставлявший для обзора лишь часть бледного прочерка носа да половинку рта. Единственный видимый глаз под хмурым изломом брови смотрел с тоской и неприязнью.

– Минорный субъект, – сказал Дин. – Мужчина, лет двадцать пять – двадцать семь… То ли зерно, то ли пиксели… скорее всего, перепечатка с официального документа…

– Смотри, как губа вывернута, – прошептала Мэриэтт.

– Не только губа, – кивнул Диноэл. – Вторая бровь, видишь треугольник вниз? Это не волосы, это тень. Да, такой занавес неспроста. Имеешь представление, кто бы это мог быть?

Мэриэтт лишь помотала головой. Ее вдруг снова охватил ужас, она прижалась к Дину и по-прежнему шепотом воскликнула:

– Увези меня отсюда! Сейчас же!

– Да, пойдем, – согласился он. – Хватит с нас здешних достопримечательностей.

* * *

Замызганный рогатый буксир с романтическим именем «Кэндис», более всего походивший на растоптанную калошу, зато оснащенный таким невероятным чудом техники, как паровой двигатель, сипя и стуча, толкал вверх по Твидлу баржу с зерном. Баржа представляла собой длинный прямоугольный ящик без отличительных признаков носа и кормы, с одного конца имелся бункер для угля, с другого – палубная надстройка, нечто среднее между сараем и просто дощатой норой, которую капитан Сондерс и предоставил в распоряжение Дина и Мэриэтт. Капитан был юн, рыжебород, явственно настроен на великие свершения, и волна синих татуировок поднималась у него из воротника до самых ушей.