Почему бы и нет? Дом, семья… Какой такой силой ему это заказано? Она будет заниматься своей наукой, он… он… скажем, станет преподавать. Да, в Академии.

Тут взгляд его упал на «клинт», лежавший рядом на тюках. Ствол утопал в кожухе массивного аккумулятора, оттуда же выглядывал бок длинного барабана с вырезами, стертыми по краям до белизны.

«А и знатный из тебя выйдет преподаватель! – сказал ему револьвер. – Просто заглядение! Все так и станут говорить: наш-то, наш – как начнет преподавать – так и не остановишь! И какую же науку ты собираешься преподавать? Не технику ли выживания на местности? Балда! Учительство – такое же ремесло, как и всякое другое! Тут нужен талант, любовь и образование. Где у тебя талант? Где образование? Ишь, какой учитель выискался! Внештатный почасовик-консультант!»

Диноэла даже передернуло от отвращения. Тоскливое понимание истины стучалось в душу. Нет, Мэриэтт права. Академия – это все равно под боком у Скифа, рядом с живым делом, рядом со всеми этими нынешними мерзостями… ну уж нет.

Стоп, стоп, стоп.

В жизни Дина бывало столько перемен и потрясений, что его душевная оболочка порядком загрубела под ударами судьбы, всевозможным зигзагам и перевертонам было нелегко поколебать броню его жизненного опыта, но этот поворот событий на удивление точно совпал с его дошедшими до крайней точки подспудными желаниями, помноженными на годы и разочарования. Система еще поживет, рано Скиф ее хоронит, но возраст, да и надо же, наконец, попробовать себя в той области, о которой столько мечтал. Сколько можно прятаться от собственных надежд?

О чем речь, время, конечно, упущено, но силы есть, голова на плечах – тоже, а за плечами такой опыт, каким мало кто может похвастать, он-то не книжный червь, все видел собственными глазами – это немало. Да и в теории он не новичок, в городах живал, со светилами общался, в архивах сиживал, не глупее других. Кое-какие догадки есть уже и сейчас, не одному Скифу концепции строить. По крайней мере, попытаться стоит, для начала привести все соображения и наблюдения в порядок, уже это дело серьезное…

«Да ты шутишь, земляк», – почему-то голосом Володи отозвался на это «клинт».

– Заткнись, – вслух ответил ему Диноэл и закрыл глаза.

* * *

На Лондон навалились дожди, воцарились постоянные, пробитые водяными нитями, сумерки, тучи задевали верхушку собора Святого Павла, тяжелые капли шумно возвещали – камень, черепица, жесть или лужа встретили их в конце пути, и эти голоса сливались в неумолчный фон, водостоки бурлили и клокотали, и никаких радостных весенних настроений не предвиделось. Смутный, пасмурный рассвет едва-едва тронул восток, когда мокрые и промерзшие Дин и Мэриэтт переступили порог дома на Куинсмилл-роуд.