Асмат уверенно шагал вперед, словно перед ним открывались невидимые знаки. Поравнявшись с тростниковой стеной, он шагнул вперед, втягивая и меня на едва заметную тропинку. Теперь вокруг нас был настоящий лабиринт, чьи перешептывающиеся стены поглотили весь мир. Раскачиваясь на утреннем ветру, пустые стебли тихо шелестели, словно шепча таинственные наговоры, а, может, пытались околдовать нас. А над головой уже начинало наливаться синевой небо.

Через некоторое время почва под ногами стала мягкой и начала пружинить, здесь уже чувствовалась близость реки. Тростник стал немного зеленее и выше, но это не сбило моего спутника. Он, аккуратно раздвигая стебли, пробирался вперед.

– Мы уже почти на берегу, царевна! – вдруг шепнул он мне, оборачиваясь. – Но нужно быть аккуратнее, чтобы нас никто не увидел. Еще довольно рано, но лучше быть на стороже.

Я молча кивнула, полностью полагаясь на опыт своего спутника. Мы, стараясь не шуршать, продвинулись еще на сотню метров вперед и оказались почти на самом берегу. Теперь сквозь частокол стеблей была видна темно-серая водная гладь, и ярко ощущался запах свежей воды.

– Я пойду вперед и попробую перебраться. Оставайся здесь, я вернусь за тобой, – снова еле слышно шепнул Асмат и обернулся, почувствовав, как мои пальцы впились ему в руку.

– Не оставляй меня здесь! – стараясь сдерживать истеричные нотки в голосе горячо зашептала я. – Я пойду с тобой, я не хочу оставаться здесь одна!

Нет, я не боялась, что меня найдут и убьют, не боялась оставаться одна и уж совсем не ждала предательства со стороны Асмата. Но вот остаться наедине с самой собой я не могла! Глупая влюбленная девчонка внутри меня смертельно боялась стоять один на один с той самой изрядно циничной и не питающей иллюзий мной, что попала когда-то в это юное тело. За эти месяцы я изменилась, вытравила из капризной и брезгливой Юилиммин ее извечный эгоизм и склонность к истерикам со скандалами, но и она поменяла меня. Я позволила чувствам встать над разумом, совсем забылась и вот теперь, когда надо было взглянуть реальности в лицо, постыдно пряталась от неизбежного разговора «по душам».

Наверное, я в тот момент выглядела трусливо и жалко, но воин, возвышавшийся надо мной почти на две головы, вдруг улыбнулся, и от этой улыбки стало почти так же тепло, как от солнца.

– Хорошо, царевна, – хмыкнул он, – Но давай понесу тебя на спине, чтобы не замочила ноги. Иреш не слишком теплый даже в середине эммиша.

Всеблагая была к нам милостива, и перебрались мы довольно быстро. Оказавшись на другом берегу, я, оглянувшись, увидела очищенную от тростниковых зарослей бухту и темнеющие за ней городские строения – несколько одноэтажных шалашей с полусгнившими крышами, хлипкие навесы и заборы из побелевших от воды жердей. А над зелено-желтым морем травы, ослепительно белевший в утренних лучах, плыл большой дворец Ассубы. Все ночные ужасы отсюда казались бесконечно далекими и дикими, совершенно чуждыми этому миру. Казалось, еще мгновение и над водой поплывет протяжный гортанный напев рыбака, заспешат на берег женщины с ворохами стирки, и никому из простых людей не будет дела до глупой девчонки, что прячется в камышах. И все бы так, не будь эта дурочка наследницей владыки.