Из туалета вышел тот седой пожилой мужчина, которого Кривичанин оставил смотреть за своей матерью, пока устраивал ей экскурсию. Седой загорелый мужчина в белом. Он улыбнулся ей и прошёл рядом, спеша, потирая руки, — у него явно не было желания с ней разговаривать. Она прислонилась к стене, пропуская его. Он поблагодарил кивком головы и прошёл мимо, растерянный, сутулый, морщинистый мужчина лет шестидесяти, с типично славянским лицом, и всё было бы ничего, если бы не…

Проходя мимо неё, он сунул что-то Кассии в руку. Она невольно взяла, а он, как будто ничего не произошло, пошёл дальше, туда, где из окна открывался вид на море, которым здесь так гордились, туда, где гулял сигаретный дым, загоняемый ветром во все щели этого слишком большого и неуютного дома.

Она разжала пальцы. Это была флэшка. Совсем маленькая чёрная флэшка.

Он оглянулся и подмигнул — он не умел мигать или делал это слишком редко в своей жизни. Такой пожилой человек — и так неубедительно и нелепо подмигивает. Как будто сейчас чихнёт.

Но она поняла — и он видел, что она его поняла. Она поняла и сунула флэшку в карман своих шорт, которые ей выдала вчера неприветливая грудастая девушка.

Там, в этом кармане, лежало ещё что-то. А именно: неряшливо сложенный листок бумаги, на котором были неровные каракули, выведенные то ли детской, то ли старческой, то ли раненой рукой.

Он тоже попал к ней очень странным образом.

Сегодня на рассвете в комнату, где спала Кассия, вошла старая женщина.

Та самая. Мать хозяина, которую Кассия спасла в море, недалеко от берега. Кассия потеряла лодку, зато благодаря ей жил человек.

Это наполняло Кассию гордостью. Ей ещё никогда не приходилось спасать людей.

Женщина была так стара, что Кассия даже примерно не могла бы определить её возраст.

Может, девяносто.

А может, сто десять.

А может, она была бессмертная.

В последнее верилось. Только бессмертная женщина в таком возрасте может войти ночью в неспокойное море.

Если бы Кассия умела читать эти кривые, изогнутые, ломаные, как ветром вырванные из земли буквы, она прочла бы о сестре старой женщины, которая живёт далеко отсюда, в синем домике возле старой груши. О том, что со здоровьем всё дай бог, только ноги болят. О том, что теперь у неё есть два сынка, Антон и Миша. И внученька Олеся. И о том, что её здесь

дзержаць,

и не могла бы дорогая сестрица забрать её отсюда, потому что её, Бенигну, здесь

дзержаць,

и если денег доехать у сестрицы нет, так можно поехать в её хатку на берегу озера, выдернуть одну половицу и взять оттуда два миллиона на билеты, но приехать нужно как можно быстрее, потому что её, старую бя, старую ба, старую бе, старую бабку, здесь