Он сбивался, захлебывался словами, не мог найти нужных. «Ненавижу…» За что? За то, что Мастер – гений, а Идо ― лишь способный ученик? За то, как долго и упрямо он не давал смириться и не говорил правды? Не гнал Идо, осыпал похвалами, терпеливо обучал, за что-то любил, читал его лицо и… Идо закрылся руками и завыл. Даже его ненависть была жалкой, такой же жалкой, как любовь.
– Мой светлый!
Мастер ринулся навстречу молнией, но Идо собрался и хлестко выставил руку вперед ― как если бы держал меч.
– Я не светлый! Неужели не видите?
Мастер замер и пошатнулся, как недавно шатался сам Идо, и в лице его что-то враз погасло. Несколько мгновений они немо глядели друг на друга на холодном, гениальном морском дне, а под ногами их роились в черноте живые кошмары.
– Идо… пожалуйста… ― Мастер позвал в третий раз, и от незнакомых, каких-то совсем старческих нот в его полном сил голосе Идо захотел проклясть его, но куда больше ― себя. Он уже знал, что сломал все: и свое сердце, и чужой хрупкий мир, полный семейной любви и доверия. А змея… со змеей тоже что-то произошло. Она замолкла, точно на нее упали все эти обломки. И только с ее зубов еще стекал яд.
Идо не успел ответить: снова распахнулись двери, и кто-то без позволения вошел, нет, влетел, понесся навстречу. Остолбенели и Идо, и Мастер; молча уставились на мальчишку в голубом плаще береговой стражи, а он смотрел на них и трясся так, будто его сжирала лихорадка.
– Король! ― выдохнул он и побежал быстрее. ― Король… ― он закашлялся.
– Короля здесь нет, ― бессмысленно произнес Элеорд. ― Как и в городе. Он…
– Король погиб!..
И, подбежав, мальчишка упал ему в ноги, забился, заплакал. Вгляделся в пол, увидел темных тварей и взвыл, ударив по рисунку смуглым кулаком. Он плакал все отчаяннее, а Мастер, снова качнувшийся и схватившийся за сердце, не двигался. Идо же наконец очнулся. Все слова, сказанные и услышанные, впились в него. Несчастный король наконец умер. Чудовища нашли и его, все еще бессмысленнее, чем казалось. Так же бессмысленно, как жалкая попытка Идо сравняться с Мастером, так же, как другая ― не думать о том, что это недостижимо. Идо не убил змею в сердце. Не убил даже себя. Ошибался во всем.
– Как… как же так… ― залепетал Мастер, но было даже непонятно, к кому он обращается и что оплакивает. ― Как…
Идо сделал несколько шагов в сторону от лежащего гонца. А потом побежал прочь.
a Эльтудинн закрыл глаза, крепче впиваясь негнущимися пальцами в мокрую снасть. Ему чудился привкус крови ― не только на языке, но даже в ветре и дожде. Крови сотен. Тысяч. А в гуле моря, казалось, не затихли ни треск досок, ни крики, ни предваривший все это выстрел.