— Не знаю. Я была девочкой в Цитадели, когда всё это началось.

Не густо. «Я была девочкой» — могло означать шести-, двенадцати- или даже семнадцатилетний возраст. Из-за слов мистера Боудича, что «трус делает подарки», я считал, что серость появилась, когда Летучий Убийца пришёл к власти — около двенадцати или четырнадцати лет назад. Такое ощущение, что он был тому свидетелем, одарил своих фаворитов ништяками, набрал хренову кучу золотых гранул и сбежал. Также на эту мысль наводили слова Доры: Радар была щенком, когда мистер Боудич появлялся здесь в последний раз. Тогда-то и обрушилось проклятье. Может быть. Скорее всего. Забавно, что я до сих пор не знал, равнялся ли год в Эмписе году в моём мире.

— Спи, Чарли. Это единственное средство сбежать. — Она начала отворачиваться.

— Джайя, подожди! — Напротив меня Йота хрюкнул, фыркнул и перевернулся на бок. — Кем он был? До того, как стал Летучим Убийцей? Ты знаешь?

— Это Элден, — ответила она. — Элден Галлиен.

Я вернулся к своему одеялу и лёг на него. «Элден», — подумал я. Я вспомнил это имя. Фалада, лошадь, говорящая за свою хозяйку, рассказала мне, что у Лии было четыре сестры и два брата. Лия видела раздавленное тело несчастного Роберта. Другой брат так же был мёртв, хотя она не сказала, как это случилось, или что видела его тело. Этот другой брат был всегда добр к ней, сказала Фалада. Фалада, которая на самом деле была самой Лией.

Другого брата звали Элден.

5

Прошло три дня. Я говорю «три», потому что Перси приходил девять раз со своей тележкой с недожаренным мясом, но, может быть, больше; в газовых сумерках Глубокой Малин невозможно было понять. За это время я пытался собрать воедино историю под названием «Падение Эмписа», или «Восхождение Летучего Убийцы», или «Пришествие проклятия». Дурацкая затея, основанная на крошечных обрывках информации, которыми я располагал, но она помогала скоротать время. По крайней мере, часть времени. И эти крохи у меня уже было не отнять, какими бы они не были жалкими.

Во-первых, мистер Боудич говорил о двух лунах, восходящих в небе, но я никогда не видел восхода лун. Едва видел их целиком. Он также говорил о созвездиях, неизвестных земным астрономам, но звёзды я видел лишь мельком. За исключением того эфемерного голубого пятна в небе, когда приближался к солнечным часам, я не видел ничего, кроме облаков. В Эмписе открытое небо было в дефиците. По крайней мере, сейчас.

Во-вторых, мистер Боудич никогда не упоминал Хану, а я думаю, он бы про такое не забыл. Я не слышал имени великанши, пока не увиделся с «гудев».