Я встал и поклонился, но прежде чем успел приложить руку ко лбу, она взяла её, сжала и поместила между своих грудей.

— Неа, неа, не нужно, — сказала Лия с такой идеальной интонацией простого рабочего, что я рассмеялся. Её голос всё ещё был сиплым, но уже не надсадным. Правда, прекрасный голос. Думаю, он звучал не так, как до проклятия, но всё равно приятно. — Лучше обними меня, если позволит твоя раненая рука.

Рука позволяла. Я крепко её обнял. Почувствовал слабый запах духов, что-то вроде жимолости. Мне казалось, я мог бы обнимать её вечно.

— Я думал, ты не придёшь, — сказал я. — Думал, ты отвергаешь меня.

— Я была очень занята, — ответила она, но отвела глаза в сторону.

— Посиди со мной, моя дорогая. Я хочу посмотреть на тебя, и нам нужно поговорить.

4

Примерно полдюжины сиделок, которые ухаживали за мной, были отпущены для выполнения других обязанностей — в течение недель после падения Летучего Убийцы недостатка в работе не было, — но Дора осталась. Она принесла нам большой кувшин эмписийского чая.

— Я много пью, — сказала Лия. — Сейчас мне уже не больно разговаривать… ну, если только чуть-чуть… но у меня всегда сухо в горле. И мой рот — ты и сам видишь.

Он больше не был сросшимся, но остались грубые шрамы, которые никуда не исчезнут. Её губы представляли собой заживающие раны, покрытые тёмно-красной коркой. Уродливая язва, через которую она питалась, почти полностью сошла, но её рот никогда не будет полностью подвижным, точно так же, как у Вуди не восстановится зрение, а Клаудия не сможет в полной мере слышать. Я вспомнил слова Стукса: я никогда больше не буду красивым. И королева Лия из рода Галлиенов — тоже, но это не имело значения. Потому что она была прекрасна.

— Я не хотела, чтобы ты видел меня такой, — сказала она. — Когда я нахожусь с людьми — кажется с утра и до ночи — я едва удерживаюсь, чтобы не спрятать лицо. Когда смотрю в зеркало… — Она подняла руку. Я взял её, прежде чем она успела поднести руку ко рту, и решительно положил ей на колено.

— Я бы с радостью поцеловал тебя, если бы это не причинило боль.

Она улыбнулась в ответ на это. Однобоко, но очаровательно. Может быть, потому, что улыбка была однобокой.

«Я всё равно люблю тебя», — подумал я.

— Сколько тебе лет? — Конечно это был нахальный вопрос для королевы, но мне нужно было знать, на какую любовь рассчитывать.

— По крайней мере, вдвое старше тебя. Возможно, ещё старше.

Я подумал о мистере Боудиче.