— Ваш флот целиком поместился в гавани? — вмешался я, ошарашенный: после завоевания Литеции в руках Владыки должны были оказаться десятки, если не сотни кораблей. Как-никак Аглор считался морской державой.

— Владыку не заботило море. Да и неупокоенные плохо переносят касания солёной воды.

Он огляделся и заявил:

— Ваших ребят забираю себе. Тут от них больше проку, чем на баррикадах, там они ничего не решат. А здесь…

Из-за поворота выступили люди. Одна линия, вторая — чёткий строй бряцал металлом. Заметив неупокоенных, в переднем ряду запнулись, и шедшие позади смешались, напирая друг на друга, как волны в прибое.

Мгновение защитники и атакующие оторопело разглядывали друг друга. Затем солдаты Старой Литеции ринулись к реманам. Раздался первый вопль. Кричал живой — мёртвые молчали.

В конце концов, оттяпанная рука не доставляла им смертельных неудобств.

Вот реман привалился к фривольной металлической ограде. По его молочно-белому лицу катился пот. Человек изо всех сил старался удержать внутренности, которые вываливались из вспоротого живота. Он не преуспел: чёрной змеёй выползли кишки, на которых поскользнулся неупокоенный. Тяжёлый, подбитый сталью сапог с омерзительным хрустом раздавил ему лицо.

Я шагнул назад, растерянный, испуганный. В ноздри шибануло тошнотворным запахом крови, смешавшимся с дымом. Вдруг распахнулись двери окрестных домов. На реманов набросились горожане — в основном женщины и дети, ударившие в спину вражескому отряду. Человек в робе повёл кистью, и на горожан хлынула волна пламени, вгрызавшаяся в тела с такой лёгкостью, будто они были сухими дровами. Дохнуло палёным мясом.

Тогда мёртвые закричали.

Девочка, чьи волосы пылали, вцепилась в ноги легионеру. Он вырвался и пнул её, заставив худое тельце отлететь, — но ему в горло вонзился кухонный нож. Девушка, что держала его, пережила врага на пару секунд — ей в висок прилетел удар молота. Лишённое головы тело содрогалось, как раздавленное насекомое, пыталось подняться, скребло пальцами мостовую, сдирая ногти.

— За императора и Триединых! — прокатился хриплый клич. Его концовка утонула в визге, возле человека лопнул шар тьмы.

С верхних этажей в реманов летели наполненные кипятком вёдра, столы и стулья. Двух солдат расшиб в лепёшку необъятный диван, невесть чьими усилиями спихнутый с балкона.

Предоставленные самим себе лачерты не спешили в гущу схватки. Вероятно, сообразили, что там и без того тесновато. Но это не мешало им припечатывать копытами солдат, которые случайно выскальзывали из мясорубки.

Но и ящерокони были не идеальны. Мимо них проскочил один реман, набросился на меня, распахнув рот в безумном вое.