День клонился к вечеру, нагретый асфальт струил весеннее тепло. Ребятишки на площадке Воспитательного дома уже собирались закругляться с играми и идти внутрь, когда дверь в подвал внезапно распахнулась и оттуда выскочила их преподавательница кулинарии. Путаясь в подоле темно-синей юбки, она бросилась к калитке, выходившей на 136-ю улицу. А за ней, точно гора, вздымающаяся из земных недр, показался… какой-то громадный зверь? Шутник в карнавальном костюме? Или, что казалось совершенно невероятным, человек? Впоследствии свидетели расходились во мнениях по этому вопросу, но поступь его, звучавшую так, как будто в землю паровым молотом вбивали бетонные сваи, запомнили все.

Она добежала до калитки, сорвала замок и помчалась по направлению к Бродвею. Ярость Йосселе, точно волна, преследовала ее по пятам. На перекрестке 136-й и Бродвея, как обычно субботним вечером, было не протолкнуться от транспорта. Она без раздумий бросилась в этот поток и принялась лавировать между таксомоторами и повозками, страшась обернуться назад и увидеть его посреди улицы. Но где он сейчас? Послышался крик, потом женский вопль, потом визг тормозов. Голем прибавила ходу.

Она пересекла Риверсайд-драйв, вихрем пронеслась мимо скамеек, перескочила через балюстраду и съехала по травянистому склону к отвесной подпорной стене. В двадцати футах внизу лежала Двенадцатая авеню и железнодорожные пути, дальше начинались угольные склады и пакгаузы, а за ними была река. Наверху собравшиеся на тротуаре зеваки в ужасе взирали на безумную женщину, стоящую на стене. У нее в голове промелькнула мысль, что возврата к прежней жизни для нее теперь быть не может и с Шарлоттой Леви придется попрощаться навсегда, – а потом послышался крик, и в следующее мгновение у балюстрады вырос Йосселе. Туча его гнева, опережая его самого, покатилась на нее по склону. Он был такой огромный, что заслонял собой все небо.

Голем улыбнулась и бросилась со стены вниз.

Йосселе ни на мгновение даже не сбился с шага. Он перемахнул через балюстраду, промчался по склону и прыгнул следом за ней.

Его прыжок перенес его разом через Двенадцатую авеню и железнодорожные пути, так что приземлился он уже на угольном складе с другой стороны. Земля вздрогнула. По-прежнему пылая яростью, он выбрался из кучи угольной пыли и принялся озираться по сторонам в поисках мисс Леви. Она бежала по направлению к близлежащему пирсу.

Он бросился за ней, не обращая ни малейшего внимания на крики, доносившиеся из парка наверху. Единственное, что имело значение, был его гнев. Мир сузился до туннеля с мисс Леви в конце; даже его хозяйка теперь занимала в его сознании место размером с булавочную головку. Промчавшись между кучами угля, он побежал по пирсу, чувствуя, как трещат у него под ногами доски, но видя только ее – он почти уже ее нагнал, она была все ближе, ближе, а потом вдруг куда-то исчезла, а от пирса осталась самая последняя доска…