Я села, потянулась, чувствуя, как трещат кости.

- Чем ты вчера меня опоила-то?

Отуля молча указала на пол, по другую сторону свечи.

Ясно.

То есть ни хрена не ясно, но я не чувствую злости, да и псица тоже спокойна. Вон, лежит под лавкой, вылизывается старательно. И если не приглядываться, то можно принять её за обыкновенную собаку.

Софья…

А что, Софье одной не будет скучно. Да и не полезет к ней никто.

Я опустилась на пол, попыталась сесть, как Отуля, но суставы заныли, поэтому ноги я скрестила перед собой. А она поднесла руку к огню, и пламя потянулось к ладони этакой рыжей нитью.

Коснулось кожи.

Обвило.

Интересно… а у нее, выходит, дар? Но молчу. Жду. Не развлечения ради она эти фокусы затеяла.

Отуля выплетала из огня что-то… что-то, не пойму что. И главное ловко так. Нить эта скользила под пальцами её. А я смотрела. И когда она протянула руку, я дала свою.

- Ай! – вот кто ж знал, что она просто шлепнет огнем по руке. Больно же! Псица дернулась было, но опять легла. А ведь она меня защищать должна бы.

Или не получилось?

Нет, чувствую… да, пожалуй, чувствую. Не так, как Мрака, но тоже неплохо. Я подула на ладонь.

- И что это было?

- Сила, - сказала Отуля заплетая черные волосы в косу. – Он слабый. Тот мужчина. Ты сильная.

Это она про Бекшеева?

Мда, неудобненько получилось.

- Но он сильный. А ты слабая.