Просто слухи. О той стране, что отгородилась от прочих высоченной стеной. О Запретном городе, куда уже лет триста не ступала нога белого человека. И даже сейчас, в просвещённые времена, встречи проходят в Малом дворце. А Сын неба обретается в Пурпурном.

Союзники…

Что еще знает? Воевали с Японией. С Империей связаны, но друзьями их считать не стоит. Боль заставила выгнуться дугой.

- Лежи, - рука надавила на шею. – Не воин.

И близко не воин. Их учили кое-чему. Нормативы какие-то были. По бегу там. По стрельбе еще… но это – сугубо для отчетности. У них ведь другая задача.

Аналитик должен уметь думать.

А бегать будут другие.

- Плохо, - она разминала мышцы и жестко, так, что выть хотелось. Потому как казалось, что эти пальцы пробивают кожу, сминают кости, того и гляди вовсе скатают его, Бекшеева в один большой пластилиновый ком. И… надо дышать.

- Ты… кто?

- Раз в три года двери Пурпурного дворца открываются, чтобы впустить дев, которые желают обрести счастье в чертогах его…

Почти сказка.

И отношения к делам нынешним она не имеет. Но лучше уж так, чем просто лежать, стараясь не заплакать от этого, чтоб его, массажа. Нет, потом, когда Бекшеев выздоравливал, ему тоже делали… и было неприятно.

Но не настолько же!

- Девушки должны быть красивы. Маленькая нога. Изящные руки. Кожа без изъянов. Глаза узкие. Губы не большие. В Большом Свитке есть сто семнадцать примет приятной наружности. А еще они должны обладать приятным голосом, уметь складывать стихи и играть на семи музыкальных инструментах. Знать три языка…

- Ты – русский?

- Английский. Французский. Немецкий. Русский я знала с детства. Мой отец служил в этой стране. И я появилась на свет здесь же. Но потом меня увезли на родину.

- И… отдали?

- Отец умер. А дядя счел, что мне стоит попытать счастья. Тем, кто идет во дворец, не нужно приданое.

Варварские обычаи.

Наверное.