- Что случилось?

- Боюсь, в том, что произошло, - княгиня явно была смущена. – Есть изрядная доля моей вины. Я, признаться, порой совершенно забываю, что люди…

- Янка пропала, - тихо произнесла Отуля.

И она?

- Точно?

С Янки ведь станется просто сбежать. От гнилой картошки в погребе, от матушкиных нравоучений, от сестер двоюродных, которые её бесили. От всей той жизни, что душила Янку. Понимаю. Я такой же была. Почти. Только я бы не сбежала.

Для этого характер нужен. А мой слабоват.

- Вот, - Отуля протянула веревочку с кулоном.

Рыбка.

Маленькая рыбка с золотыми плавниками. Яркая такая. Знакомая.

- Думаю, - княгиня отряхнула со шляпки воду. – В доме нам будет удобнее беседовать. Обо… всем.

И опять взгляд виноватый.

Она что, думает, Янка из-за нее?

- Матильда, солнышко, пожалуйста, - голос Бекшеевой разлетелся по дому. – Сделай чаю. Как-то у вас совершенно невероятно холодно. А казалось бы, я привычная… вы идите. Ольга Олеговна, снимите мокрую одежду и разуйтесь! Я подберу вам что-либо, не дело это, когда женщина в вашем положении…

Краска залила лицо Отули.

- Извините, - княгиня спохватилась. – Опять я… я не нарочно.

- Она и вправду не нарочно, - сказала я, когда Бекшеева вышла искать то ли чай, то ли одежду. – Целители, они все слегка сумасшедшие. Дар такой.

С волос Отули текло.

И с одежды.

Куртку вон, даром что воском пропитано, насквозь. Сапоги старые облеплены грязью, комья которой остаются на паркете. Но недовольства дома не ощущаю. Наоборот, будто… тревожится?