- Оно живое… - пальцы Дара бежали по камню, и внутри вспыхивали новые и новые искры, словно альбит и вправду был живым. – А узнай кто-то… его бы разорвали на куски. Пришли бы. Люди. Сюда. Изуродовали бы. Люди все и всегда уродуют. Нет… нельзя… дед как-то взял камушек. Маленький. Мама тогда слегла и без целителя умерла бы. Он и решился. Всего один… и отец долго выспрашивал, где дед его нашел.

Дар повернулся ко мне.

- Хуже, что вопросы начал задавать не только он. Как-то… в дом пришли люди. И требовали, требовали, чтобы дед отвел их к жиле. Нет. Нельзя. Секрет! – и в его глазах блеснула тень давнего безумия. – Они били его! Он не сказал! Я убежал. Звал на помощь… когда вернулся, дед был уже мертв. Нельзя никому говорить…

Он резко оборвал разговор.

А потом мы пришли.

Коридор вдруг вильнул и раскрылся пещерой.

Небольшая, шагов десять в поперечнике. И правильная, будто кто-то когда-то вычертил правильный круг, а над ним уже выросли альбитовые стены.

И всё остальное.

И все остальные.

- Это… - я поднесла лампу к огромному вытянутому кристаллу, что стоял у стены, и альбит стал прозрачным. – Это же…

Женщина.

Словно под слоем льда. Не очень молодая, но почти красивая. Бледная, и черты слегка искажаются. И кажется, будто она… спит?

- Юлечка, - Дар остановился. – Кровь у нее была сладкая…

А за ней еще одна.

И еще.

И…

И Бекшеев вовсе даже не одержим. Но лучше бы наоборот.

Дар не мешал. Я шла и смотрела. Камни. Огромные камни, а внутри их – люди. Шла и… они там, в камне. Но… как?

- Как? – я повернулась к Дару.

Раз, два, три… их двадцать пять. Здесь. И значит, Бекшеев знает не обо всех?