– Прошу прощения, значит, всего сорок шесть минут, – заключил парень. – После этого стартует программа консервации.

– Вы совершаете страшную ошибку… – монотонно произнес рупор. – Вы не посмеете! Нельзя уничтожить уникальный проект, существующий на протяжении стольких лет!

– Послушайте, любезный, – холодно перебил его парень. – Действительно, если мне не изменяет память, наше сотрудничество длится сто тридцать лет. Но за это время пора бы выучить договор наизусть. Вы обязались хранить материал, а не истреблять его в ходе дурацких экспериментов. Вам следовало беречь его, как зеницу ока, а не тратить на что попало. Бессмертие! Кому нужно ваше бессмертие? Вам доверили важное дело, а вы его провалили.

– В интересах человечества, позвольте заметить! – прокаркал голос. – Не к личной выгоде, а токмо в целях сохранения цивилизации!

Девушка и парень переглянулись. Казалось, эта тирада не произвела на них впечатления.

– Вы… бездушные твари! – голос задохнулся от гнева. – Учтите, что в моих руках вся станция! Я могу сам одним движением взорвать хранилище! Ваш драгоценный материал пропадет, утечет, убежит от вас!

Внезапно сзади раздался еще один голос.

– Поздно, ваше сиятельство.

Антон обернулся. В дверях стояла невысокая худая женщина в очках. Ее бледное лицо было искажено, словно от невыносимой боли. Устремив взгляд в саркофаг, она произнесла:

– К счастью, материнская масса уже отведена в резервную полость. Материалу ничто не угрожает. Об этом я уже позаботилась…

Внезапно очнулся Велесов-старший.

– Марианна! – прохрипел он. По-медвежьи неуклюже он пытался встать, но ноги его подгибались. – Опомнись!.. Ты, ты…

– Прости, Владимир, – женщина сняла очки и устало потерла переносицу. – Я поступила так, как считала нужным. Превращать гипотезу в артикул веры вообще дурная затея. Уже долгое время происходящее на станции напоминает зловещий спектакль. Что еще неприятней, роль злодеев в нем играем мы сами… Смелая научная мысль воплотилась в худшую антиутопию, которую только можно вообразить. Изготавливать бессмертных на конвейере с целью облагодетельствовать человечество? Думаю, нет ничего более бесчеловечного… Если мир и придет к бессмертию, то иным способом.

Она выпрямилась.

– Боюсь, что мы нарушили не только регламент хранения вещества, которое мы обязались оберегать. Мы преступили через сам гуманистический канон. Это должно быть исправлено. Ты должен признать, что ответственность за это несем мы все, не только его сиятельство граф…

Антон только открыл рот, чтобы высказаться, но тут на него напал кашель. Он кашлял, содрогаясь, и не мог остановиться. Кажется, это называется «на нервной почве». Он долго откашливался, чуть ли не до тошноты, пока все смотрели на него с изумлением.