Вещи многое могут нам рассказать, если правильно их допросить. Я веду допрос неудачно: книги молчат. Я листаю то одну, то другую. Я отхлебываю водку из фляжки. Я пытаюсь найти фрагмент текста, на основе которого сделан шифр. Ничего. Ни пометочки, ни галочки, ни закорючки.

В котелке дымится мазутно-густое, черное. Тонкой струйкой я вливаю туда всю водку из фляжки.

…Я наполняю два стакана тюремным варевом. Из одного я пью. Другой оставляю нетронутым.

Я жду друга, которого не оплакал. И он приходит ко мне.

– Чифирнем? – Вор берет свой стакан и, жмурясь от удовольствия, пьет. – Непонятен ты мне, Циркач.

– Что тебе непонятно, Флинт? – я наливаю нам обоим еще.

Он вдруг резко наклоняет ко мне лицо, гневно таращит опухший глаз:

– Кто такой полковник Аристов?

– Я не помню.

– Кто ты сам таков, если такой волчара у тебя на холке повис?! Назови себя!

– Это просто ошибка. Я артист цирка. Меня зовут Максим Кронин.

Флинт буравит меня немигающим глазом:

– Кр-ронин. Звучная фамилия у тебя. Есть в ней крона древесная. И корона есть царская. Только ты – не царь, а слуга. Ронин, вот ты кто. Не Кронин, а Ронин. Изгнанный хозяином самурай. Вспоминай, кто хозяин? Почему он тебя прогнал?!

– Я не помню.

– Конечно, не помнишь. – Флинт хихикает, внезапно смягчившись. – А монетку твою я стукачу одному отдал. Ему скоро понадобится. Ну – не чокаясь.

Пока он пьет, с него сползает истлевшими лоскутами лицо. Под ним – другое лицо. Тоже мертвое. Лицо Деева.

Его глаза закрыты. Он подставляет пустой стакан, и я плещу ему из котелка, разбрызгивая смолистые капли на пол. Он пьет.

– Где ключ от шифра? – я сую ему в нос «Алису». – На какой странице нужный фрагмент? Что написано в дневнике?!

Не открывая глаз, он трогает книгу посиневшими пальцами. Как будто слепой, читающий азбуку Брайля:

– Я умер неправильно. Ты взял мою женщину. Ты предал Елену.