– Не знаю.

Глава 3

Глава 3

Сначала он решил, что это конец. Бесславная смерть от лихих людей – закономерный финал бесславной жизни в лихом, гиблом месте. Но в лодке он, малость успокоившись, понял: раз на голову ему надели глухой мешок – значит, не хотят, чтоб он видел, куда плывут, а это, в свою очередь, значит, что могут и отпустить. А раз велели в связанных руках, в посиневших скрюченных пальцах держать докторский саквояж – значит, кому-то нужна медицинская помощь. Какому-нибудь бандиту.

Из лодки чуть не волоком втащили его на борт корабля, по палубе повели, подталкивая в спину прикладом. Когда-то Новак был судовым врачом, и уж что-что, а равновесие умел держать славно – но тут вслепую по мокрым доскам идти было тяжело, и качало как будто больше. Он поскользнулся и грохнулся на четвереньки. Кто-то из китайцев выхватил из рук саквояж, остальные загоготали.

Мешок с головы убрали, только когда затолкали его в каюту. Доктор Новак опасливо огляделся, нарочно моргая сильней и беспомощней, чем требовал того скудный свет от пары масляных ламп. Рядом с ним, придерживая доктора за плечи слева и справа, стояли двое китайцев с красными косичками в бородах.

На полу, на восточном ковре, откинувшись на шелковые подушки, с закрытыми глазами лежал голый по пояс мужчина – европеец лет тридцати пяти – сорока, восковая бледная кожа, блондин. Он мучительно походил на кого-то… на кого-то из прошлого…

Его грудь была перебинтована, сквозь повязки проступала алая кровь. Рядом с ним на ковре стоял таз с грязно-розовой водой, в ней дохлыми медузами плавали комки марли. По другую сторону таза в позе лотоса сидел молодой китаец с непроницаемым взглядом. Вот его доктор Новак узнал наверняка – тот как-то был в лазарете с загноившейся раной. Он представился тогда охотником за жемчугом. Потом ухлестывал за Аглаей. По-русски не говорил. Его звали Лама.

– Это ваш пациент, – на чистейшем русском языке сказал Лама и указал на воскового блондина. – Огнестрельное ранение. Пуля внутри.

– Кто он? – Новак изумился собственной дерзости.

– Ваше дело – извлечь пулю, доктор. Если вы согласны, мы развяжем вам руки, а после вознаградим. Если нет – убьем вас. Решайте.

– Мой долг – спасать жизни.

Губы Ламы расползлись в змеиной ухмылке; он сделал знак одному из китайцев, и тот резко вспорол веревку, стягивавшую запястья Новака, коротким ножом.

Доктор Новак опустился на колени рядом с блондином и раскрыл саквояж. Медицинскими ножницами разрезал бинты. Из пулевого отверстия выхлестнула порция алой крови, заливая, замазывая, скрывая татуировку на безволосой груди. Эту татуировку Новак узнал, тут же вспомнив и того, кто набил себе такую же тридцать лет назад, на кого этот раненый был так нестерпимо похож. Барон фон Юнгер. Этот – скорей всего, его сын.