Беседа продолжалась, и они заговорили о труде Измаила. Старый воин обещал Небсуилу трофей дороже всех богатств и что целитель найдет время с этим трофеем богатой платой за его умения. Они посмеялись по поводу возможности подобного сокровища; вино помогло смягчить течение беседы.

Цунгали с превеликой осторожностью достал глаз, снимая травинки и пыль с его скользкой поверхности, и расчистил место на столе для ближайшего изучения. Небсуил поднес увеличительное стекло и направил на сокровище лампу.

– Ты принес очередное чудо, – подивился он. – Что за находка, что за находка!

Он притих, вновь склонившись к изучению невозможного. Вот новая версия того, что он ценил превыше всего – очередная демонстрация, что мир непостижим, а его ресурсы неисчерпаемы, бесконечно таинственны и вечно изменчивы. Его знакомство с анатомией и волшебной хирургией обещало постоянное изумление, но это стало новым пиком удивления: человеческий глаз, дееспособный после отделения от крови и защитного окружения остального тела. Что его питало? Что позволяло работать так неистово, когда управлявший им оптический нерв так решительно отсечен от мозга? Словно без конца и без толку ходящее ведро, лишенное колодца. Он обернулся к Цунгали в упоении.

– Ты знаешь, что две мои единственные цены – предметы прикладные и предметы увлекательные.

Цунгали ухмыльнулся щербинами зубов.

– Ты принес мне две награды от знания и увлечения; теперь я весь к твоим услугам. Что я могу сделать?

Они обсудили руку охотника, пока Знахарь вдумчиво тыкал в перевязанную культю, а комнату наполняло жужжание мысленных расчетов. Но при словах о лице Измаила его собственное лицо помрачнело.

– Нет, – сказал Небсуил безоговорочно. – Подобная уникальность неприкасаема. На что тебе выглядеть так же, как остальные?

– Потому что я хочу стать собой и прожить свою жизнь человеком, а не чудовищем. Я хочу, чтобы люди забыли меня как меня и не судили за то, как я сделан.

Небсуил помолчал, чтобы переварить услышанное, затем сказал:

– Но хочешь ли ты быть с теми, кто видит тебя неверно?

– А есть ли другие?

– Я таких знаю.

Измаил напрягся при этом предложении.

– Нет, я хочу вернуться изменившимся.

Небсуил издал щелкающий, сглатывающий звук и вернулся к кувшину вина, качая головой. Измаил и Цунгали сидели молча, не глядя друг на друга, а вперившись глазами в питье. Прошло слишком много времени, прежде чем Цунгали наконец выпалил:

– Ну? Ты сделаешь? Проведешь операцию?

Ответа не было. Знахарь посуровел. Цунгали посмотрел на Измаила и кивнул.

– Покажи ему, – сказал он, и Измаил с пониманием опустил голову.