– Подождите… Вы были заведующим кафедры?

– Да, мне даже предлагали пост декана, – скромно улыбнулся Исаак, подавая Зои кружку с глиняной лепкой. Она сделала глоток, присаживаясь на диван. – Но все, что ни делается, то к лучшему. Вот, например, впервые встретил родную дочь сегодня.

Я сощурилась, снимая с прищепки на войлочном шнурке старый снимок. Пока я разглядывала себя, еще двухмесячную малышку, лежащую на груди матери рядом с Джулианом в голубом комбинезончике, Зои снова спросила:

– Почему же вас уволили?

– У меня деградация памяти… Вторая стадия болезни Паркинсона. Попросили уйти по собственному желанию.

– Ой… Я сожалею. Но как же…

– Мы здесь вообще-то по делу, – резко оборвала их светскую беседу я, отбросив в сторону снимок.

Обескураженный моим напором, Исаак даже обжегся кипятком.

– По какому? Я думал, ты захочешь узнать о…

– В Бёрлингтоне происходят убийства, – быстро начала я, боясь, что если дам Исааку вставить еще хоть слово о моей матери, то не сдержусь и действительно начну расспрашивать его о ней взахлеб. – Уверена, ты в курсе. Уже шесть убийств с этого лета. Ритуальных. Кто-то отрубает жертвам пальцы и вырезает глаза, заменяя их черным жемчугом. Еще на их телах оставляют знаки. Вроде таких, – я подобрала красный карандаш с письменного стола и, схватив чью-то непроверенную контрольную, криво начеркала пару символов.

Исаак взял у меня листок, напряженно хмурясь.

– Похоже на подмену.

– Что еще за подмена?

– Sibstisyon. Так назывался этот ритуал на Гаити. В начале шестнадцатого века кто-то из рабов перевез его в США. Твоя мама рассказывала о нем. Я отлично запомнил его, потому что ничего более жуткого мне изучать не доводилось. Это магия, полная боли.

Я вздохнула: эти слова были для меня болью не меньшей. Точно соль на рану – лишний повод пожалеть о гримуаре моего ковена, утерянном в пожаре. С ним я бы давно нашла разгадку всему, что сейчас происходит.

– Только в том ритуале не было черного жемчуга…

– Полагаю, потому, что это послание лично для меня, – сказала я, скрещивая руки на груди. – Так что за ритуал?

Исаак снял очки и протер засаленные стекла краем рубашки, садясь в дырявое кресло.

– Способ спасти ковен, если ему грозит вымирание. К нему прибегают лишь в отчаянии. Потому он и зародился на Гаити: прибывшие после Колумба работорговцы вырезали или распродали почти все местное население. Зная, что им грозит, ковены добровольно приносили себя в жертву. Оставалась жить лишь Верховная – она переносила магию своих ведьм в какой-либо предмет, чтобы убежать с ним как можно дальше и, когда все утихнет, передать магию достойным. Основать новый ковен, но сохранить традиции.