Не знаю, от чего меня замутило больше – от мысли, что на моей ладони проступит новое обязательство, или от того, как умаслился взгляд Джулиана, когда мы оба поняли: вот-вот он получит надо мной безграничную власть.

– Одри, прошу, – вновь позвал меня Коул, и его навахон дрогнул, грозясь прирезать Джулиана здесь и сейчас. Он мог сделать это… Мог, но не стал, доверяя мне настолько, что был готов наступить на горло всем своим принципам. – Не делай этого! Давай придумаем что-нибудь другое…

– Нет, не придумаем. Таково будущее.

Я шепнула «Torri», открывая старый заживший шрам, и протянула ладонь Джулиану, поставив на кон все.

– Да будет так, брат.

Он медленно высвободил сломанную руку из захвата Коула и с опаской подал ее мне. На той скопилось достаточно крови, даже не понадобился порез: клятвой станет один из тех порезов, что оставил ему Коул.

– Да будет так, сестра.

Я пошатнулась, но устояла на ногах, позволяя нашей крови смешаться и запечатлеть еще один уговор. Коул окончательно освободил Джулиана и отступил ко мне, вытянув навахон так, чтобы его широкое разложенное лезвие загородило меня от него.

Подобрав с земли позолоченный протез, Джулс вернул его на место и поднялся, наградив нас высокомерным взглядом серых глаз, слишком красивых для такого испорченного существа.

– И что теперь? – спросил он.

– Помнишь, как на Имболк мы играли для мамы дуэтом?

Джулиан остановился в клетке из розовых кустов, куда я привела нас троих, ступая по вымощенной дорожке. Сквозь по-летнему зеленые ветви и пышные бутоны сюда доходил озерный бриз, пробирающий до костей. Запах сырости смешался с ментоловой свежестью и цветочной пыльцой, а взошедшее солнце озолотило сад, превратив его в Благой двор. Красиво и холодно – идеальное место для того, чтобы расстаться с самой собой.

– Держи.

Я закрыла глаза, очертила в воздухе два причудливых инструмента, знакомых нам с детства, а затем впихнула одну из скрипок Джулиану. Тот скривился, исследуя ее пальцами, чтобы вспомнить, как это делается. Он никогда не любил играть, а потому даже не притрагивался к инструменту с тех самых пор, как Виктория ушла на тот свет. Скрипка, пролежав все эти годы на чердаке особняка, забытая, как и сам дом, завибрировала в ответ на прикосновения хозяина. Из коричневой ольхи с рифленым грифом, она идеально легла ему в руки. Джулиан надавил на струны металлическим пальцем, и его лицо просияло.

– Я так долго готовился к этому дню… И вот он настал. Значит, такова твоя магия Верховной? – с восхищением произнес он. – Музыка…

– Верно, но это еще не все.