– Придется рассказать Джеллиту про шпиона. Иначе он не откажется от плана.

– А если расскажем, он пойдет с тобой к библиотекарю? Не выдаст?

– Не знаю.

Рой перемещает хеморецепторы под кожу, пробует воздух на вкус. Сомнения Дафида имеют вкус жести.

– А если он отнесется к нему как к очередному инопланетянину? – спрашивает рой. – Даже тебе с ним неуютно, а ведь это мы.

Дафид начинает отвечать. Рой даже чувствует, как язык Дафида произносит слова, а потом подводит его. Он наблюдает бурную активность мозга, видит, как тяжел для него выбор. Рой проникает в его разум глубже, чем когда-либо проникали в разум своих любовников Эмир или Илси, и заставляет обеих всматриваться. Вынуждает понять его. На этот раз в поцелуе нет противостояния. Нет стыда. Нет осуждения. Даже Эмир, которую не влечет к нему, теперь смотрит на него с теплой грустью.

– Нельзя ему рассказывать, – говорит Дафид. – Надо и нельзя.

Есть и другие проблемы; он бы вспомнил о них, если бы дал себе время задуматься. Но сейчас все его чувства вращаются вокруг одной мысли: гибель брата сломает Джессин, и виноват будет Дафид. Это не рациональная мысль, и ее не изгнать рациональными доводами. Нужно время, а времени у них нет.

– Это цена? – спрашивает рой.

– Что?

– Если я обещаю, что Джеллит спасется, ты пойдешь к библиотекарю? Скажешь так: Джеллит обратился к тебе, потому что сам боялся, что другие узнают. Скажешь так: он выложит все, что знает, лишь бы его пощадили.

– Не пощадят.

– А если я обещаю, что пощадят, ты пойдешь? Этого тебе хватит?

Дафид отвечает через силу:

– Я понимаю, что так будет правильно. Понимаю – но это настолько тяжело.