– Твоя мама, – прошипела я, с ударением на слово «мама», – убила мою! Она бросила слепую, убитую горем женщину в долговую тюрьму и безжалостно сгноила ее там!

Кейт потупила взор.

– Да, я знаю…

– Мой тебе совет: брось эти вырезки в огонь, и пусть они сгорят так же, как ее душа горит сейчас в аду!

– Да как ты…

На лестнице послышались шаги. Кто-то кашлянул.

– Извините, мадам! – произнесла Нелл, сама невинность.

Она вошла в комнату с маленьким подносом. На нем стояла чашка, над которой поднимался приторно-сладкий аромат.

– Я принесла ваше вечернее какао.

* * *

В начале октября мой смертоносный корсет, что я сделала для Кейт, наконец-то дал о себе знать.

Как-то утром я вошла в ее комнату, чтобы застелить постель. Она уже сидела в пеньюаре перед зеркалом своего трюмо. Я вгляделась в ее отражение: она действительно заметно осунулась, у нее стали проступать ключицы, да и лопатки тоже. Они проглядывали из-под пеньюара, похожие на подрезанные крылья. Мой корсет скоро превратит ее в ходячий скелет, обтянутый тонкой бледной кожей.

Билли уже полностью оделся и собирался идти на работу.

– Когда уже ты наконец возьмешь меня с собой в магазин, Билли?

– Погоди еще немного, дорогая! Отдохни пока!

Он нежно потрепал ее по голове. Ее волосы казались редкими. Я расправляла постельное белье, не поднимая глаз и усердно делая вид, что ничего не слышу и занята только своей работой. Постель пахла Билли. Его неповторимый запах, напоминающий овсяную кашу… К нему примешивался и другой запах – пота и еще чего-то животного. Но я решила не обращать на него внимания.

– Да я только и делаю, что отдыхаю! Я с ума сойду!

– По-моему, мама сегодня не работает в магазине. Может, пойдешь к ней? Поболтаете…

Я начала аккуратно складывать ночную рубашку Кейт. В ее чепце виднелись пряди темных волос. И на подушке тоже.

Кейт издала привычный хрюкающий звук: