Похоже, Виктор и в самом деле сожалел о содеянном, иначе одной репликой он бы не ограничился. В последнее время он яро возмущался, когда Винни без спроса одалживал его вещи, будто хотел подчеркнуть этим, что раз тот свел их отношения к деловому общению, то пусть принимает и все вытекающие отсюда неудобства.

– Что случилось? Кто там ходит? – Винни скосил взгляд на вельветовые шторы, за которыми сперва послышались шаги, а затем раздался глухой хлопок, будто что-то тяжелое упало на пол.

– Твой уголовник отказывается спать в лапшичной. Я впустил его и закрыл на ночь магазин.

– Правда? – уголки губ Винни поползли вверх. – А он не такой непрошибаемый, как я думал.

– Просто у него развит инстинкт самосохранения. И мозгов побольше, чем у некоторых.

– Под некоторыми ты имеешь в виду себя, я надеюсь?

Поразмыслив, Виктор предпочел не отвечать на этот вопрос.

– Бросишь халат в корзину для грязного белья, – проговорил он и зашагал дальше по коридору.

Хоть сказанное и прозвучало как обычное стариковское ворчание, от Винни не укрылось, с какой поспешностью уборщик удалился, свернув неловкую для обоих тему. Винни уже не злился на него: он знал, как строго Виктор наказывал сам себя за малейший промах. На долю секунды ему захотелось остановить уборщика. Сказать, что тот ни в чем не виноват и вообще нередко оказывается прав, поэтому Винни следовало бы чаще к нему прислушиваться. Что его мнение для Винни – не пустой звук, ведь сам Виктор ему небезразличен. Но, если бы Винни был способен произнести что-то подобное вслух, он бы сделал это давным-давно. Восхождение на Эверест и то внушало ему меньший трепет, чем разговор по душам с Виктором, поэтому он лишь проводил уборщика взглядом и направился к медленно колышущимся в темноте вельветовым шторам. Распахнул их и вышел в охваченный сумерками магазин.

На полу, между диваном и длинными рядами полок, лежал знакомый матрас. Рядом с ним на кремовой полоске света, тянущейся от дверной щели, стоял босой Тейт и взбивал кулаками подушку – с таким усердием, что Винни не удивился бы, если бы та завизжала и попросила о помощи.

– На диване лечь не судьба?

– Он слишком мягкий, – ответил Тейт, не поворачивая головы.

– А тебе, конечно, нравится пожестче, – вздохнув, Винни подошел ближе. У его ног, крутанувшись в воздухе, опустилось гусиное перышко. – Ладно, если серьезно, то не стоит тебе здесь ночевать: дверь хлипкая, снаружи сильно задувает, ты закоченеешь и, скорее всего, умрешь. Ну или, как минимум, простудишься. Особенно если будешь спать на полу. Так что бери матрас и тащи его ко мне в комнату – поверь, я не собираюсь убивать тебя во сне. Приставать тоже, если ты об этом переживаешь. Я гораздо гетеросексуальнее, чем кажусь.