Зоя вздохнула.

– Есть новости хорошие и плохие. Упомянутые прыгающие гены, отвечающие за мутации, составляют у человека до 45 % всей последовательности ДНК. Если верить исследованиям –  а я не сразу поверила, думала, тут ошибка какая-то, –  то у всех жертв Сфинкса доля транспозонов колеблется от 83 до 88 %. Это означает, что в них шел какой-то необычайно бурный процесс геномных мутаций, влияющих на весь комплекс генетической информации в ядре клетки. Само количество мутаций тоже экстремально высокое: при обычном показателе примерно от 100 до 200, проведенные исследования выявили несколько тысяч генетических аномалий в нуклеотидах. Для этого одних транспозонов мало, никакие прыгающие гены столько не напрыгают без так называемого «эффекта Анны Карениной», то есть совпадения генных аномалий у отца и матери. Я бы сказала, что совокупность результатов исследований приводит к выводу, что в роду этих девушек одинаковые совпадающие мутации накапливались многими поколениями, пока не привели к совершенно уникальному качественному и количественному сочетанию. Замечу, что вероятность совпадения аномалий на протяжении десятков поколений, необходимая для получения такого результата, может быть оценена как единица к какому-нибудь дуодециллиону. Ну хорошо, меньше: к квадриллиону. Мне даже посмотреть было бы любопытно, что за идеальные половинки находили друг друга на протяжении двух-трех веков, а то и больше, чтобы в итоге получилось такое.

– Насколько я понимаю, это хорошая новость? –  уточнила Алина.

– Да.

– А плохая?..

– Я понятия не имею, как проявлялись мутации. С такими изменениям генома эти девушки должны были перестать быть людьми в привычном смысле этого слова…

Был вечер пятницы. Адахамжон ушел, нырнув во тьму под непрекращающийся третий день ливень. На столе лежали прочитанные книги, фотографии и исписанные листы бумаги.

– Так много всего узнали, и всё впустую, –  сказала Алина.

Шумел дождь.

– Ну почему же, –  не слишком уверенно возразила Зоя. –  Мы узнали, что выдающийся академик более полувека душил юных девушек.

– Чего никак нельзя доказать.

– Почерпнули из книг немало сведений о его семье, египетских символах, фамильных реликвиях и иллюминатах.

– Пригодится для квиза.

– Приобрели важное знание о том, что все жертвы Сфинкса имели аномальные мутации генома…

– Но не понимаем, как об этом узнавал сам убийца, даже если он заведовал филиалом Института генетики: проводил ДНК-экспертизу всех девушек в городе в возрасте от 15 до 18 лет? Не говоря уже о том, что возможность для таких исследований появилась сравнительно недавно. И мы никак, просто нисколько не продвинулись в понимании того, кто убивает сейчас и убьет еще дважды. И помешать этому никак невозможно.