Но ничего ни от Нади, ни от отца.

Из-за отсутствия нового контента моя временная шкала в Фейсбуке все еще показывала историю трехмесячной давности.

В Твиттере я хотел уже заняться просмотром ленты новостей, но заметил, что у меня есть сообщение.

Я не смел надеяться. Долгое время просто смотрел на уведомление – маленькую буковку «i», сомневаясь, что справлюсь, если сообщение окажется не от Нади. Твиттер всегда был ее любимой социальной сетью. Я посмотрел на Роба. Увлеченный своим телефоном, он не обращал на меня внимания. Мое сердце бешено стучало.

– Пан или пропал, – прошептал я и открыл сообщение.

В нем говорилось: «Дети напуганы, но мы все живы! Интернет есть только местами. Добираться до моих родителей слишком опасно, поэтому пробираемся к Канаде. Твоя Н.».

– Джон? – окликнул меня Роб, заметив мое выражение лица.

И тогда я перестал бороться с желанием заплакать. Физически не мог бороться. У меня было ощущение, будто теряю сознание. Оно похоже на… не знаю на что. Не знаю, как описать его… Это было скорее даже не ощущение, а сейсмический сдвиг, словно мир сместился подо мной и меня больше не волновало ничего, кроме этого сообщения. Ничего. Ничто не имело значения, кроме того, что мои дети живы. Я смутно помню, как Роб спросил: «Что случилось?» А я только и мог произнести и повторять снова и снова: «Мои дети живы». На какое-то время все остальное перестало иметь значение, потому что мои дети живы.

Я ответил сразу же, и все мое сообщение уложилось в два слова: «Я возвращаюсь».

Мы молча выехали из города, постепенно объезжая один за другим брошенные автомобили, и наконец выбрались на пустынную лесную дорогу. Меня тошнило, и я старался сосредоточиться на дороге. Наверное, неправильно, что мы не взяли с собой Аррана, но он заслужил остаться в городе после всего пережитого. Но отвлечься от размышлений у меня не получалось, поскольку теперь меня интересовало, только как вернуться в Америку.

Двадцать четыре часа назад возвращение казалось невозможным. Доступ в Интернет в очередной раз взорвал мои предыдущие теории о нашей ограниченности небольшим пространством. Ближайшие родственники и друзья Роба жили на окраине Лондона, поэтому раньше он и не ждал никаких сообщений. Сейчас он читал новости, и там было что читать. По всему миру, в пространствах между крупными городами и в пространствах, которые были по ветру от зон взрыва, люди выжили и обращались друг к другу, пытаясь организовать переезд в более безопасные районы. Конечно, Интернет был не везде. Не знаю, от чего зависело, где он был, а где нет. Но одно стало очевидно: мы – не последние выжившие. Мир снова стал больше, чем наш отель.