Он вытянул руку из кармана пальто. Щелкнуло, выскакивая лезвие.

— Не шевелись, болезный.

— Не шевелюсь, Алексей Александрович, — улыбнулся Шумер. — Но денег у меня нет.

— Проверим, — «Жан Габен» скривился. — Спортсмен, — скомандовал он, — пощупай гражданина за вымя.

— Стоим, дядя, — дохнула в ухо Шумеру третья фигура.

— Стою, — отозвался Шумер.

Его охлопали по груди, по карманам брюк, вынули карточку приглашения.

— И все? — спросил «Жан Габен», без интереса повертев картонку в пальцах.

— Все, — ответил качок у Шумера за спиной.

Фальшивый Николай Алексеевич притопнул ногой.

— Ты смотри, — возмутился он, — и здесь нам этот сучонок поперек! Физию заштопал, ни следочка не видать, зажило, как будто, Сирота, ты с ним и не бодался.

— А сейчас? — спросил спортсмен.

И кулак его прилетел Шумеру в правую скулу. Бумм! Скула взорвалась болью. Несколько секунд Шумер парил среди искр и пятен, пока не обнаружил себя лежащим на асфальте, а у самой головы не проросли из кроссовок две серые джинсовые штанины.

— Что ж ты, спортсмен, без спросу-то? — пришел сверху голос.

— Да, ладно, — прогудело ему в ответ, — все равно дядя бесполезный.

— Я ж ему еще слова должен был сказать.

Шумер поморгал и вытолкнул из груди воздух. Сирота подхватил его за шиворот и встряхнул, придав телу сидячее положение. Потом хлопнул по щеке, на миг всмотревшись в приоткрытый глаз.

— Все, он слушает.

— Сейчас.

«Жан Габен» присел перед Шумером, и бульдожье лицо его пошло складками, как у шарпея.