— Я…

Стиснуло горло. Шумер неожиданно ощутил, как волна обиды, подкатив, шипит на языке, покалывает уголки глаз. Почему-то именно от Людочки, не имеющей отношения к предыдущим его походам, постороннего процентов на девяносто человека, слышать про предательство было особенно горько. Сама предала сначала Димку своего, потом меня, разменяв на придурка Петра, а туда же! И слушают, и хлопают. Ай, как остроумно! Из машины, на полном ходу… Честно, последняя капля. Зря.

— Извините, вечер окончен, — выдавил Шумер.

Он развернулся и на прямых ногах пошел со сцены прочь.

— Сергей Андреевич! — ударило ему в спину разноголосье. — Куда вы?

— Опять бежите?

Хотелось ответить: «Да!». Мелькнула кулиса, растянулось с укором лицо Бугримова, сложилось в притворную гримасу:

— Шумерский, ну, это уже свинство!

Локоть зацепили чужие пальцы.

— Ничего! — Шумер стряхнул их с рукава.

— Часа не прошло.

— И пусть!

— А билет?

Бугримов потряс выхваченной из кармана бумажкой.

— Подавись! — прошипел Шумер, выбив билет из его руки и углубляясь в ломаный, темный коридор. — Нет, подотрись!

В нише шевельнулась тень конферансье.

— Как знаешь! — крикнул Бугримов. — Провожать не буду!

— И не надо!

— Так ты уезжаешь? — вдогонку услышал Шумер и толкнул дверь в гримерку.

Обида в нем боролась с рассудительностью, а желание кинуться на вокзал и первым же поездом швырнуть себя куда-нибудь подальше от Пустова со всеми его жителями, несостоявшимися апостолами и неудачливыми учениками столкнулось с обещанием самому себе не делать больше импульсивных поступков. Помявшись, Шумер решил, что определит победителя позже. У него будет время — все-таки дорога к вокзалу лежит через пол-города. А там он, вполне возможно, и повернет.