О том, почему магия Черного Шамана, смешанная с обычной шаманской, желала защитить юношу, Венд старался не думать.

— Мне брат сегодня снился, — слова Ресана вырвали Венда из размышлений. — Третий раз за последние дни. С ним что-то неладно, а мы здесь застряли.

— Твои сны вещие? — Венд удивленно взглянул на юношу. Прежде Ресан о подобном не упоминал.

— Иногда, — Ресан, продолжая помешивать готовящуюся похлебку, устремил взгляд куда-то в пространство, словно мог видеть сквозь стену шатра, — В ночь своей гибели мне приснился старший брат.

— Ты видел его смерть?

— Нет. Во сне он уходил все дальше в пустыню, вокруг клубились тени, начиналась пыльная буря. А потом пришло известие…

Насколько Венд помнил, наследник ар-Кормов погиб два года назад во время нападения племени шигра на крепость Аусур — имперский форпост на границе Великой Степи. Кочевники убили всех, находившихся в крепости, потом сложили трупы внутри и подожгли крепость. Потратили на это целую бочку загодя купленной зачарованной горючей смеси, так что даже камни крепости расплавились. От людей не осталось ничего. Детали нападения удалось установить только благодаря магам.

Император приказал снарядить карательную экспедицию, но начались зимние бури, а к началу весны шигра откочевали на полторы тысячи лиг от границы, к берегам Красных Озер. Туда имперской армии хода не было.

— Почему оборотни вообще нас здесь держат? — вернулся к прежней теме Ресан. — Если бы хотели, давно могли бы убить. Или им нужен выкуп? Может быть, они послали гонца к Верховному Шамана?

— Может быть, — Венд, будто невзначай, потрогал ошейник. Показалось, что горло сдавило сильнее. Ресан ничего не заметил, поглощенный рассуждениями:

— В крайнем случае, если Верховный откажется, расскажем им, что я ар-Корм. Отец точно заплатит.

Воин хмыкнул. Насколько он знал, похищением людей ради выкупа оборотни не занимались — в отличие от слуг Гиты. Но разубеждать Ресана Венд, конечно, не стал.

— Правда, я боюсь даже представить, что отец со мной после такого сделает, — добавил Ресан. Деревянная поварешка, которой он мешал похлебку, замерла в руке, брови сдвинулись к переносице. Воображаемая картина графа ар-Корма в гневе полностью захватила его мысли. А Венд вернулся к собственным размышлениям.

Три дня, прошедшие после допроса, Венду заняться было особо нечем, кроме как думать, и думал он много и о многом. О прошлом, настоящем и будущем. О друзьях и врагах. О жизни и смерти… Умирать не хотелось. Вот совсем не хотелось. Но как сбежать из лагеря, кишащего оборотнями, Венд не представлял.