Ольга нахмурилась.

И маска нахмурилась вместе с ней, пошла рябью, потемнела.

– А ты, мой друг, используй вашу связь… – бусина качнулась на нити, закружилась, наливаясь темно-красным опасным цветом, показалось даже, что она потяжелела. – К слову, прелестное дитя, вы не представите меня вашей матушке? Она ведь здесь?

– Здесь, – не слишком радостно ответила Ольга. – И я не дитя!

– А ваш брат?

– И он. В смысле здесь. И не дитя.

Она поморщилась.

– Что-то не так?

Ольга прикусила губу, говорить о семье она явно не желала.

– Вчера он проиграл… сколько с полста тысяч? И это не самый большой проигрыш за последние полгода. Верно?

– Он… он идиот, – это было сказано с преогромным облегчением, будто Ольга только и ждала, что вот этой возможности выплеснуть гнев. – Идиот! Я ему говорила… кто садится играть, когда все время проигрывает?!

– А еще ваша матушка не так давно заказала копию некоего украшения… ожерелье с алмазами… помнится, там в комплекте еще тиара шла, браслеты и серьги. Ваш батюшка отдал за него двести тысяч.

– Копию?

Ольга моргнула.

А Глеб отступил. На шаг. Больше ему все одно не позволят, потому как не только Земляные сидят на цепи кровной клятвы. Прежде, правда, она не доставляла неудобств, скорее являясь взаимным гарантом спокойствия, но теперь…

Тьма волновалась.

Тьма скучала по своему свету. И стоило попросить ее… она не выплеснулась, скорее с невероятною готовностью поспешила раскрыться, потянуться к той, без которой больше не желала существовать. И Глеб ощутил легкую тень обиды.

Недоумение.

Страх?

Нет, скорее остатки его… озабоченность. Усталость. Одиночество, до боли знакомое ему самому. Неуверенность? Тьма проглотила ее.