— Здрав будь, отец, — она остановилась напротив, взглянула чуть исподлобья, ожидая чего-то.

Может, гнева его, может, требования домой вернуться. Любор обошел вставшего у двери Владивоя и остановился за спиной ее, положил ладонь на плечо, ничуть не стыдясь — и отчего-то мысль в голове мелькнула: а что теперь связывает их? Осталась ли еще Беляна девицей или полностью во владение мужа будущего поспешила отдаться? Он понял, что не знает дочери, хоть и думал, что прежде всего она — его кровь, та, кого он воспитал так, чтобы перед богами не было стыдно. Чтобы вышла из нее жена достойная любого, самого родовитого мужа. И даже в том ошибся. Все она с ног на голову поставила. Довела до того, что едва не погибли люди, защищая ее от гнева жениха, который злиться имел полное право.

— Поздорову, Беляна, — он и хотел коснуться дочери, погладить по светлой косе и, заглянув ее глаза, увидеть ту девочку, которая была дорога ему. — Вижу, мало я о тебе заботился, мало баловал и любил, чтобы ты, как в беду попала, ко мне обратилась. Нет, побежала к тому, кто женихом тебе только на словах назвался. Кто препоны мне чинил, княжеству вредил и подругу твою в плен взял и договор с тем, кто ее выручить хотел, нарушил. Кровь пролить хотел, чтобы дорогу себе расчистить.

Сжались пальцы Любора крепче на плече невесты. А она побелела вмиг, задеревенела как будто, сомкнув перед собой руки так, что и синяки, пожалуй, сама себе оставит.

— Что ты говоришь такое?!

— Я все объясню, Беля, — шепнул княжич, склоняясь к ее уху, прикрытому полупрозрачными прядками светло-русых волос.

— Уж потрудись, — усмехнулся Владивой, ударив его коротким взглядом, а после вновь на дочь посмотрел. — Не за тобой я приехал. Живи, как знаешь, как сердце тебе твое велит. И коли захочешь домой вернуться, я приму. А не захочешь — то и все, что с тобой дальше будет, тебе самой расхлебывать.

Беляна моргнула медленно — и по щекам ее скатились две слезы, сорвались и, ударившись о бусины на ее груди, разбились мелкими брызгами. В сердце кольнуло тупо, Владивой, коротко вздохнув, пошел дальше, совсем решив, что в стенах этих не останется. Не хочется. День-другой и в стане походном переждать можно.

Княжич не обманул: Грозу привели туда в тот же день, только к вечеру самому, когда тот уж грозился обратиться ночью. Уж начал думать Владивой, что не увидит нынче девушку, а увидел. Но она говорить с ним — да и ни с кем другим — не захотела и в шатер свой, который для нее заранее отдельно поставили, пускать не пожелала. Он заглянул только туда: убедиться, что и впрямь она теперь рядом. Девушка сидела на устроенной для нее лежанке спиной к кошме и даже не обернулась. Владивой решил не тревожить ее: кто знает, какие печали сейчас занимали ее думы, да пусть она хоть с мыслью теперь свыкнется, что снова свободна. Что теперь может беды свои тому доверить, кто сумеет их разрешить.